2 этап. Команда Макларен

[McLarenTeam]

Название: The finest of Fine Arts
Переводчик:  McLarenTeam
Бета: Анонимный доброжелатель
Оригинал: The finest of fine arts, автор kangeiko, разрешение на перевод отправлено
Размер: мини, количество слов в оригинале 2875
Таймлайн: пост-Нюрбургринг, сезон 1976
Персонажи: Джеймс Хант, Ники Лауда, упоминается Марлен Наус
Пэйринг: Джеймс/Ники
Категория: слэш
Жанр: hurt/comfort, UST
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Джеймс играет во Флоренс Найтингейл, Ники не впечатлён.
Примечание: переведено специально на Летний Фест по Формуле-1
Примечание переводчика: Флоренс Найтингейл (1820-1910) — сестра милосердия и общественный деятель Великобритании.



Четвёртое место.

Никогда ещё не боролся он за четвёртое место так рьяно, пересиливая свой собственный страх вплоть до пересечения финишной черты.

Его руки дрожали слишком сильно, чтобы справиться с ключом от номера, так что он два раза промахнулся мимо замка. Тихо выругавшись, он осторожно опёрся о дверную раму, сжимая пальцами шершавую деревянную поверхность и борясь с желанием прислониться лбом к двери, и глубоко дышал, пытаясь остановить дрожь во всём теле и усмирить адреналин в крови.

Четвёртое место? Четвёртое?.. Он чувствовал себя так, словно приехал на подиум.
Словно вырвал чёртову победу.

– Ты не со своими поклонниками? – произнёс позади него Джеймс, и Ники испуганно обернулся, едва не выронив ключ.

Он ожидал увидеть Марлен, хотя сам же и попросил оставить его в одиночестве на некоторое время, на что она только кивнула. И всё же он был уверен, что она проигнорирует его слова и поднимется в номер, заберётся к нему в постель и согреет в объятьях.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он у Джеймса, сознавая, как тихо звучит его голос. Ники устал настолько, что глаза слипались, однако он знал, сколько всего ему надо было ещё сделать, прежде чем он действительно смог бы лечь спать.

Может быть, зря он попросил Марлен уйти…

Джеймс, пришедший сразу после гонки, безмолвно смотрел на него. Он всё ещё был в своём комбинезоне, и от него тошнотворно несло потом и сгоревшим мотором.
– Я пришёл проверить, не развалился ли ты на части прямо на трассе.

Он шагнул вперёд, так что теперь они оказались на расстоянии вытянутой руки друг от друга, и привычная ухмылка появилась на его лице, впрочем, сегодня она была неуверенной и мягкой.

Ники быстро нашёл самые острые слова.
– Если кто-то и развалился прямо на трассе, так это был ты. Или я объезжал не то, что осталось от твоего мотора? – напряжение в плечах спало, как только они снова перешли на привычные оскорбления. Ну, по крайней мере, это осталось неизменным, подумал Ники.
Если бы только это.

Джеймс улыбнулся.
– Старый добрый крысёныш, ты всё такой же колючий. Марлен сказала, что ты вернулся в прежнюю форму, думаю, она скорее хотела предупредить меня, нежели сообщить хорошие новости, – он протянул руку, чтобы дотронуться до мокрой ткани чужого гоночного костюма. – Ну что, будем переодеваться?

И в этот самый момент напряжение нахлынуло снова, пришло вместе с осознанием: это Марлен послала его. Марлен.
– Я и сам справлюсь, – рявкнул Ники, сделав шаг назад. – Я не нуждаюсь в твоей помощи.

– Ох, Ники, я здесь не для того, что помогать тебе, – скалясь, ответил Джеймс, приподняв одну бровь.

Ники опешил.
– Да?

Ловким движением руки Джеймс вырвал ключ от номера из его несопротивляющихся пальцев и открыл дверь, толкнув её плечом.
– Конечно. Я пришёл, чтобы поиздеваться над тобой, пока есть возможность.
Никто не предлагал ему сесть, и, тем не менее, он сел в кресло напротив кровати, широко расставив ноги, будто это он здесь всем заправляет, и рассеянно указал на Ники.
– И планирую начать с твоего растущего пуза. Неужели больничная еда оказалась настолько соблазнительной?

– Придурок, – сказал Ники, невольно растягивая губы в улыбке.
Он вошёл и закрыл за собой дверь. Сомнения – не те, которыми он руководствовался, выпроваживая Марлен, – снова вернулись к нему. Они подталкивали его выпроводить и Джеймса тоже, но… правда была в том, что Ники бы не вылез из комбинезона самостоятельно, не сейчас, не в том состоянии, в котором он находился на данный момент. В конце концов, это всего лишь Джеймс, какая разница, что он подумает?

– Ну ладно. Можешь поучаствовать.

– Как любезно с твоей стороны, – прокомментировал тот, закатив глаза. – Сначала я разденусь сам.

Он быстро снял с себя гоночный костюм и всё остальное, вплоть до нижнего белья, бросил их куда-то в угол комнаты и развернулся, смотря на Ники.
– Ну?

– Я думал, ты собирался помочь, – проворчал Ники, решив расстегнуть костюм и высвободить руки самостоятельно.

Это не должно было быть так болезненно. От огня пострадали только лицо и руки, но это, конечно, не отражало всего, что случилось с ним во время аварии: его машину отбило рикошетом, словно ей играли в пинбол, а затем организм бросил все свои силы на то, чтобы остаться в живых. Последовала физиотерапия, очищение лёгких, массажи, жидкая еда на протяжении нескольких недель подряд. А потом, после всего этого, возвращение за руль, перегрузки, бросающие его из стороны в сторону – каждый его мускул отдавался болью, будто кричал о том, чтобы он остановился, кричал даже громче, чем толпа тифози.

Нет, он бы никогда не справился с комбинезоном сам.

А поэтому Ники положился на Джеймса, позволив ему освободить себя от гоночного костюма, и тот осторожно стянул его, высвобождая каждую руку по отдельности. Затем расстегнул ботинки и ослабил шнуровку, замечая, как лицо Ники скривилось в болезненной гримасе оттого, что ноги сразу же свело судорогой. Он обхватил стопы руками, слегка надавливая до тех пор, пока судороги не начали ослабевать.
– Лучше? – спросил он и дождался, пока Ники кивнёт, чтобы снять с него обувь и промокшие носки. Наконец, он аккуратно стянул с него бельё, надетое под комбинезоном, – но только нижнюю часть – и его руки застыли над краем футболки.

– Как мне лучше её снять? – спросил он. – Через голову или, может, просто разрезать?

Не было ни единой причины, по которой обязательным было бы оставить чёртову футболку в сохранности, она была пропитана потом и вся в пятнах крови, так что Ники сказал лишь:
– Просто разрежь её, – и нетерпеливо ждал, пока Джеймс вытащит ножницы из аптечки, лежащей на кровати.

Металл ножниц холодил кожу, заставив Ники вздрогнуть.

– Всё в порядке?
– Нормально. Просто разделайся с этим, – рявкнул он.

Джеймс аккуратно орудовал ножницами, не задевая чувствительную кожу шеи, и уже через несколько секунд футболка была разрезана спереди.
– Окей, а теперь… – он помог Ники снять её, потому что сам бы тот не справился – его руки отказывались разгибаться.
– Неплохо, – отозвался Ники некоторое время спустя, как только смог восстановить немного сбившееся дыхание, и продолжил, борясь с желанием прикрыть руками голое тело. – Да ты прямо Флоренс Найтингейл, Хант. Может, ты упустил своё истинное призвание и тебе стоит бросить гонки и податься в подтиратели задниц?

– В смысле, мне придётся подтирать твою, ты это имеешь в виду? – Джеймс даже не смотрел на него, копаясь в аптечке. – Ты можешь мне сказать, как поменять бинты, или стоит позвать Марлен?

Ники почувствовал укол горечи и обиды, как только подумал о том, что Марлен придётся заниматься всем этим, будто бы он какой-нибудь старик или ребёнок, а не её муж. Ей придётся ухаживать за ним, тогда как единственным её желанием будет, чтобы он не садился в эту машину.
– Нет надобности их менять, – заявил он, наконец, и скрестил руки на груди, словно обнимая собственные хрупкие рёбра.

Джеймс взглянул на него.
– Они грязные; даже я знаю, что ничего хорошего в этом нет. Так можешь ты мне сказать, что делать, или нет, Ники?

Наверное, бинты и вправду уже были грязными. Он не проверял, в каком они состоянии, после того, как снял шлем, но чувствовал, что они прилипли к телу, что явно не было хорошим знаком.
Ники стиснул зубы.
– Просто ослабь их и не тяни, не то сдерёшь вместе с кожей, а на мне и так живого места не осталось. И смочи, если они не отойдут сами. Дезинфицирующее средство вон там, в бутылке; новую повязку наложишь по типу предыдущей. Не затягивай слишком туго. Сможешь повторить или принесёшь мне стул и зеркало?

Джеймс закатил глаза.
– Да, о великий учитель, представь себе, я в состоянии следовать простым инструкциям. Сядь на кровать и постарайся не запачкать одеяло. – Он отложил аптечку на край кровати и направился в ванную.

Некоторое время спустя Ники услышал доносящийся оттуда шум воды и много ругани.
– Ты что, ударился? – спросил он почти заботливо, примостившись на краю кровати.

– Эта горячая вода будто прямиком из глубин ада, так что даже не пытайся держать под ней руки, – ответил Джеймс, появившись в комнате с небольшой миской воды и руками цвета варёных омаров.

Ники с сомнением взглянул на его покрасневшие руки.
– Что ж, теперь мы, по крайней мере, чем-то похожи, – произнёс он. – Хотя, возможно, ты пересёк точку невозврата, если планировал ещё ими пользоваться.

– Будь подобрее, я всё-таки стерпел эту боль, чтобы предотвратить заражение крови, – он ослабил бинты на голове Ники. – Разве это не заслуживает награды?

Ники резко вдохнул, почувствовав внезапную вспышку боли в районе виска, и Джеймс тут же остановился.
– Какой награды? – поинтересовался он, стараясь выровнять дыхание.

Джеймс смочил вату в воде и с её помощью попытался увлажнить бинты в тех местах, где те прилипли к коже.
– Ну, – сказал он таким тоном, будто они обсуждали погоду, – парочка десятых никогда не помешает.

Ники тяжело дышал сквозь стиснутые зубы. Боль была, она была…
– Десятые тебе не помогут, если ты продолжишь взрывать машины, – ответил он. – Ты просто безрассуден.
Он с трудом проглотил ком, подкативший к горлу, и выдал себя только судорожным сжатием пальцев рук.

Однако Джеймс заметил это, бросив взгляд вниз.
– И это говорит человек, который разъезжает на болиде, вместо того, чтобы находиться в больнице, – строго сказал он. – Положи руки мне на бёдра.

Ники удивлённо моргнул, посмотрев на него.
– Что?

– Твои руки… ты себе что-нибудь сломаешь, если продолжишь так сильно сжимать пальцы. Так что держись за меня и выпрями спину, если тебе важно своё здоровье.

– Ты не очень привлекательная медсестра, знаешь ли, – продолжал возмущаться Ники, всё-таки опершись о Джеймса.

– О нет, только не завидуй моей красоте. Уверен, где-то глубоко в душе ты хороший, – рассеяно предположил Джеймс, осторожно ослабляя оставшиеся бинты. – Где-то очень глубоко, наверное. Осталась последняя повязка, ещё чуть-чуть, я уже почти закончил.

«Тебе легко говорить», – обиженно подумал Ники, стараясь собраться с духом. – Ты здесь, чтобы помогать мне, Хант, или чтобы безостановочно болтать? Я, конечно, знаю, что ты без ума от собственного голоса, но… – последняя повязка отошла от кожи, на ней остались следы свежей крови, и Ники прошипел что-то сквозь зубы, зажмурившись и вцепившись пальцами в бока Джеймса.

– Ну всё, всё, Ники, всё хорошо, – успокоил тот, и, чёрт подери, похлопал Ники по спине.

Ники абсолютно точно собирался придушить этого придурка.
– Разрешаю тебе считать работу завершённой, – сказал он, когда почувствовал, что голос, наконец, перестал дрожать, и отпустил Джеймса.
«Ох», – подумал он удивлённо, увидев следы от собственных пальцев на чужой коже. – «Не думал, что так получится».

– Я принесу дезинфицирующую жидкость, – произнёс Джеймс, не сдвинувшись с места и почему-то всё ещё приобнимая Ники за плечи.

Ники смущённо поднял на него глаза.
– Что?

– Я знаю, – замялся Джеймс, – знаю, что всё это достаточно болезненно, но в некоторых местах… ты даже не шелохнулся, когда я снимал повязки. Они… в смысле, тебе не было больно? – Он протянул руку к обожжённому лицу Ники и остановился всего в нескольких миллиметрах, так и не коснувшись повреждённого уха.

Ники сглотнул и не даже дрогнул.
– Нет, – коротко ответил он. – Огонь выжег эти нервные окончания. Теперь я ничего не чувствую.

Джеймс криво улыбнулся.
– Кто-то может сказать, что так оно и было всегда. Но мы-то знаем лучше, правда? – с этими словами он всё-таки дотронулся до Ники другой рукой, касаясь пальцами здорового уха. – Это-то ты чувствуешь.

Ники прикрыл глаза, пытаясь унять дрожь – это он действительно чувствовал. Конечно, чувствовал. Прикосновение ощущалось во всём его теле, с головы до пальцев, и от мягких прикосновений к чувствительной коже после перенесённой боли он ощущал дрожь. Боже мой, одно только лёгкое касание Джеймса заставляло его дрожать.
– Пожалуйста, не прикасайся ко мне, – с трудом выдавил он.

Джеймс немедленно прекратил.
– Извини. Не хотел показаться слишком любопытным, – в его голосе прозвучало неподдельное сожаление о сделанном, но, одновременно, не было ни капли жалости к самому Ники, за что тот был действительно благодарен, потому что не знал, как бы смог вынести её присутствие. – Я принесу дезинфицирующее средство.

Он отошёл, а Ники просто дышал, уставившись в одну точку на полу и пытаясь взять себя в руки.

Через несколько минут он вдруг понял, что Джеймс ещё не вернулся – вместо этого он возился с аптечкой, стоя у Ники за спиной, тем самым давая тому немного побыть наедине с собой.

– Ты собрался всё время там простоять, или всё-таки поможешь мне? – наконец, выдал последний.

Джеймс развернулся и одарил его одной из своих очаровательных улыбок, от которых, казалось, все его лицо сияет.
– Ты застал меня врасплох, – признался он, вернувшись с новыми бинтами, и расположился на полу перед Ники, предупредив, – только не бей меня по яйцам.

– Я не смог бы их найти, даже если б искал, – съязвил Ники. Он ожидал почувствовать запах алкоголя, но вместо этого ощутил лишь тёплое дыхание Джеймса на собственном лице, когда тот приподнялся, чтобы встать на колени между его разведёнными ногами, держась при этом за его бока.

– Ну, – сказал Джеймс, – теперь я с лёгкостью ставлю себя под удар, так что придётся довериться тебе.

– Тебе повезло, что сегодня я в настроении и прощаю тебя, – произнёс Ники, и взгляд его остановился на губах Джеймса, в дюймах от его собственных – никогда раньше они не стояли так близко друг к другу.

– Вот это мне всегда и нравилось в тебе, Ники, – улыбнулся Джеймс. – Твой мир, в котором правят честность и христианское милосердие, – аккуратно дотронувшись до обожжённой кожи, он немного переждал, прежде чем продолжить.

Ники тяжело дышал сквозь стиснутые зубы. Жжение оказалось даже хуже, чем боль от снятия повязок, словно ему сыпали соль на открытую рану.
– Тебе нравится это, а не мой гоночный темп? – выдавил он, задыхаясь. Пришлось снова вцепиться пальцами в талию Джеймса и выпрямить спину, чтобы не напрягать мышцы.

Джеймс протянул руку и дотронулся до лица Ники, задумчиво обводя его по контуру.
– Думаю, мы выясним это по ходу следующей гонки, не так ли?

Ники ощутил какое-то странное чувство внизу живота и, хоть и неуверенно, но всё же улыбнулся.
– Ну ты и сволочь. Мы оба знаем, что следующая гонка за мной, – сказал он с такой убеждённостью, на какую только был способен. – Я обошёл тебя, даже будучи в таком состоянии, и ты думаешь, я не смогу это повторить, когда окончательно приду в себя?

Джеймс ухмыльнулся, услышав такие слова.
– Узнаю своего крысёныша, – сказал он и раскрутил новый чистый бинт, чтобы наложить повязку. – А сейчас, Ники, закрой глаза, и больно совсем не будет.

Ники взглянул на него и повиновался, его руки снова легли на бока Джеймса – удобно, словно так оно и должно было быть.

Лёгкое касание кончиками пальцев его губ – и Ники не смог сдержать дрожи.
– Узнаю своего крысёныша, – нежно повторил Джеймс.

Они коснулись губами друг друга, аккуратно и легко, и Ники дрожал в руках Джеймса, забыв о перевязке.

– Всё в порядке? – пробормотал Джеймс, прервав поцелуй, но всё ещё обнимая Ники.

Ники сделал глубокий вдох, чувствуя, как каждый сантиметр его тела сопротивляется. Четвёртое место, пронеслось в его голове, он приехал четвёртым, только встав с больничной койки. И Джеймс, Джеймс, его руки и его губы.
Четвёртое место, а значит, за победу в чемпионате ещё можно побороться.

– Ники, – тихо сказал Джеймс, касаясь кончиками пальцев его уха и наблюдая за тем, как Ники бросает в дрожь, видя, что Ники хочет его. – Ники, всё в порядке?

Джеймс запутался в чистых бинтах, понял Ники и почувствовал себя голым из-за непокрытой головы. Ему не было дела до этого, когда Джеймс раздел его, но голова…

– Я полагаю, что тебе просто сорвало крышу от того, как я целуюсь, – наконец сказал Джеймс, и Ники вдруг понял, что до сих пор не ответил ему.

– Ошеломлён пережитым ужасом, – сказал он, протянув руку и коснувшись чужого лица ладонью. – Похоже, мне придётся показать тебе, как это делается.

– Безусловно, правь балом. Ты же знаешь, как я люблю бороться за лидерство, – Джеймс подался вперёд и поцеловал Ники вновь, так же нежно и осторожно, так же идеально.

Ники закрыл глаза и позволил ему целовать себя – он, наконец, понял, что не против. Не против Джеймса, его участия, его заботы и нежности его поцелуев.

Потому что, когда Джеймс коснулся его губ своими, никаких повязок на нём уже не было.

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		14	(100%)
Всего:		14

@темы: 2 этап, перевод, мини

---

2 этап. Команда Макларен

[McLarenTeam]

Название: Совет
Автор:  McLarenTeam
Бета:  McLarenTeam
Размер: мини, количество слов 1,152
Таймлайн: предсезонные тесты-2015
Пейринг: Кими Райкконен|Фернандо Алонсо
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Примечание: написано специально для Летнего Феста по Формуле-1



Кими не смотрит вслед уходящему Фернандо.

Наверное, секрет в том, чтобы не реагировать ни на что в полную силу, не сдаваться в плен эмоциям, не позволять обстоятельствам брать верх над собой – то, что Кими делает, отлично подходит под такого рода описание.
Точнее сказать, очень часто он просто предпочитает бездействовать. С Фернандо Кими даже не прощается, впрочем, тот и сам не жаждет пожать руку своему уже бывшему напарнику, с инженерами и механиками у него гораздо более близкие отношения, нежели с Райкконеном.

Иногда Кими кажется, что они с Алонсо никогда и не существовали друг для друга, а сотрудничество длиною в год было выдумкой, иллюзией, специально созданной для тех, кто считал их командой мечты. От них ожидали побед и борьбы, столкновения льда и пламени, соперничества на грани войны, но ничего из этого, конечно, не сбылось.

Зная характеры обоих, такого поворота событий и следовало ожидать: Кими бы никогда не принял сфабрикованный вызов, а Фернандо бы никогда не вызвал его на настоящую дуэль.

Предоставленные им болиды сыграли в этом своеобразном спектакле не последнюю роль, однако следовало учесть также, что обоим пилотам Феррари было уже далеко не по двадцать лет – они бы не стали препираться, словно дети в песочнице, каждый из них прекрасно понимал, что в сложившейся ситуации это ни к чему, и каждый из них мнил себя отдельной самостоятельной единицей.

Кими всё ещё помнит, как журналисты пытались поддеть его при каждом удобном случае, напоминая о проигрыше, выспрашивая причины, пытаясь расшатать нервы.
Правда была в том, что он бы ни за что не позволил им пробить броню и докопаться до истины, сей трюк был проделан им уже бесчисленное количество раз и не требовал особого мастерства для повторения.

И тем не менее, убедить всех в том, что тебе всё равно, намного легче в случае, когда тебе действительно всё равно.

***

Авария на тестах в Барселоне переворачивает мир вверх тормашками.

Не то чтобы Райкконен действительно нервничает, – по крайней мере, с виду этого не скажешь, – но информации слишком мало, а оттого всё произошедшее выглядит очень и очень странно, учитывая то, что Фернандо доставляют в госпиталь на вертолёте. Руководство МакЛарен, естественно, исключает какую бы то ни было опасность и угрозу жизни и здоровью своего пилота, но Кими провёл достаточно лет в Формуле, чтобы понять, что доверять здесь стоит только собственным глазам.

Он не знает точно, зачем делает то, что делает – пробирается в больницу вечером, когда посещения уже запрещены, и уговаривает персонал пустить его в палату; уговоры эти длятся недолго – иногда Кими может быть вполне коммуникабельным.

Он застаёт Фернандо спящим. Точнее сказать, дремлющим, потому что как только Райкконен закрывает за собой дверь палаты, немного не рассчитав, Алонсо сразу же приходит в себя. Ему кажется, что Кими слишком громко шуршит пакетом и как-то даже неуклюже ставит стул рядом с кроватью, садясь.

– Кими?

Фернандо смотрит на него удивлённо, немного уставший, бледный, со смешно взлохмаченными волосами, и Райкконен почему-то едва ли может ответить ему что-либо вразумительное.

– Я… тут решил тебе что-нибудь принести, – говорит он наконец, потирая переносицу, – ну, что там обычно приносят…

– Апельсины? – перебивает Фернандо, заглядывая в пакет, который Кими всё ещё держит в руках. – Люблю апельсины. И всё-таки, – он не может оставить столь странный шаг незамеченным и всё ещё по привычке старается задеть пришедшего, – не ожидал тебя здесь увидеть.

– Не хотел встречаться с толпой.

– Я не о времени, – говорит Алонсо, принимая самый что ни на есть невинный вид. – Странно, что ты вообще пришёл.

– Не так давно, если ты, конечно, помнишь, мы выступали в одной команде, – огрызается Кими, ибо непреодолимое желание Фернандо уязвить его, кажется, не оставляет шансов на нормальное сосуществование.

Но правда в том, что Фернандо ничего не может с собой поделать. Пуленепробиваемый «Айсмен» раздражает его ровно настолько, насколько и интересует, а потому он каждый раз ставит своего рода эксперимент, пытаясь вывести того из себя и, тем самым, оценить уровень его спокойствия. Самообладание – то, чего иногда не хватает самому Фернандо, и он не упускает ни единой возможности поучиться этому, пусть даже и у Кими.

Кроме того, это здорово веселит, конечно, в том смысле, в котором Алонсо привык понимать веселье в компании Райкконена.

Те редкие случаи, когда им проходилось действительно работать бок о бок, проходили в обстановке, больше напоминающей тюремное заключение: Кими натягивал на себя маску презрительного равнодушия, просто потому, что ему приходилось это делать, чтобы не придушить Фернандо за излишнюю активность.
Фернандо смеялся, делая вид, будто и вовсе не замечает угрюмого напарника, и продолжал играть на публику во время спонсорских мероприятий.

– Мы никогда не были командой, – Райкконену кажется, что он слышит некоторую грусть в голосе бывшего напарника, но не знает точно, наиграна ли она.
Для человека, привыкшего при любых обстоятельствах резать правду-матку, трудней всего участвовать в мудрёных психологических играх, читать скрытый подтекст между строк, стараться просчитывать каждый свой шаг, чтобы только выйти из словесной дуэли победителем. Фернандо весьма любит побеждать, и это даёт ему некоторое преимущество.

Или наоборот.

– Я могу уйти, – заключает Кими секундой спустя.

– Феттель, – игнорирует его слова Алонсо, и он вдруг понимает, что не может припомнить, когда тот в последний раз называл Феттеля просто Себом. – Он справляется лучше в этом плане?

– Он всё ещё в состоянии эйфории. Детские мечты, красные машины…

Фернандо не смеётся, он насмехается.
– Да-да, путь Шумахера…

– Он мой друг, – холодно говорит Райкконен. – И да, справляется лучше.

Это глупо, думает Фернандо. Так не должно быть.
Возможно, потрясение, успокоительные и причина, по которой он всё ещё в госпитале, всё-таки повлияли на остроту его ума и скорость реакции, потому что этот вопрос, вопрос, который он сам же задал только что, был самым глупым из всех, что он мог задать.

Брешь в броне? Хах, Кими определённо выбрал лучший момент для атаки.

Но последний уже стоит посреди палаты, готовый уйти, и апельсины лежат на тумбочке рядом с кроватью. Он спрашивает только одно, спокойно, бесцветно даже, без тени раздражения в голосе:
– Ты правда выбрал МакЛарен?

– Я верю в этот проект.

– Прекрати, – закатывает глаза. – Я не журналист, я … чёрт возьми, да я просто хочу знать, что ты думаешь, что ты действительно думаешь, Фернандо, – за долю секунды его привычно-каменное выражение лица сменяется беспокойным, прибавляется пара морщинок на лбу, светлые брови сходятся на переносице.

Алонсо, напротив, старается сохранять спокойствие. По крайней мере, внешне.
– В прессе пишут многое, – говорит он. – Обсуждают мои решения, предсказывают исход всех этих событий. Не удивлюсь, если завтра они напишут, что Рон хотел угробить меня специально.

– Я спросил тебя не потому, что прочитал что-то в прессе. Я её не читаю, и мне всё равно, какое дерьмо там пишут о тебе. Перестань играть в эту воображаемую игру, перестань читать интервью, перестань – Господи Боже! – реагировать на всё так, будто все вокруг против тебя одного, – Кими разводит руками в бессильном гневе, удивлённый степенью своего же раздражения.

Некоторое время они оба молчат, и Райкконен выдыхает так, словно только что снял тяжёлый груз с собственных плеч.
– Это был совет, если ты не понял.

Фернандо не отвечает ему вплоть до того момента, как тот перешагивает порог палаты, собираясь уже закрыть за собой дверь.

– Кими, – окликает он в последнюю минуту. – Спасибо. И за апельсины – тоже.

Кими скрывается за дверью, и Алонсо, смотрящий ему вслед, не успевает заметить лёгкую полуулыбку на его лице.

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		14	(100%)
Всего:		14

@темы: 2 этап, авторский фик, мини

---

[FOMFC]

Напоминаем, что с завтрашнего дня выкладки происходят по одной команде в день. МакЛарен, готовьтесь на завтра
И не забывайте про отдельный пост с кодами для Обзоров в конце выкладки, пожалуйста.

---

О кодах к фанфикам.

[FOMFC]

Уильямсы, вы всё уже? Закончили? Чтоб не вклиниться в выкладку ещё раз х)
UPD. Да что ж вы делаете-то, ироды

Дорогие участники! С началом выкладок наш фест набирает обороты, и в связи с этим от Спортивных Обзоров сегодня поступила следующая просьба.

Пишет  Sports Review:

01.08.2015 в 18:01

Добрый день, уважаемые организаторы.

Большая просьба к вам: не могли бы вы попросить команды публиковать код к дальнейшим выкладкам, включая сегодняшнюю, — один для всех постов от команды (можно оставлять его в самом верхнем, где-нибудь справа, под морем)?
В формате:

<b>Команда «название команды»:</b> — Фанфик «<a href="ссылка на пост">название фанфика 1</a>» (персонажи, жанр, рейтинг); — Фанфик «<a href="ссылка на пост">название фанфика 2</a>» (персонажи, жанр, рейтинг);

Это сильно облегчит нам задачу и позволит никого не упустить в обзорах, потому как работ достаточно большое количество.
Спасибо.

URL комментария

Просьба действительно разумная, поэтому обращение ко всем командам: пожалуйста, начиная со второго этапа, создавайте отдельный пост с кодом такого вида, как предложили Обзоры! То есть название команды и ссылки на все работы в один код. Выкладываете все свои фанфики, и в завершение выкладки делаете пост с кодом. Думаю, всем всё понятно и вопросов возникнуть не должно)

Всем спасибо за замечательные работы и заранее спасибо за не менее замечательные коды к ним!

запись создана: 01.08.2015 в 19:22

@темы: важное!, коды

---

1 этап. Команда Уильямс.

[Williams Martini Team]

Название: Новая команда
Автор: Williams Martini Team
Бета: Williams Martini Team
Размер: мини, 1 015 слов
Таймлайн: начало сезона 2014
Пейринг: Роб Смедли/Фелипе Масса, Валттери Боттас, Эндрю Мёрдок, Сьюзи Перри
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: Им обоим нужно влиться в команду и привыкнуть к новым границам дозволенного.
Примечание: написано специально на Летний Фест по Формуле-1.



Валттери. Фантастический. Феноменальный.
Сьюзи Перри смотрит прямо на него и щурится, не то от солнца в Куала-Лумпур, не то потому, что не верит ему. Никто никому не верит в «Формуле-1», тем более журналисты.
— А что насчет Фелипе? — она смотрит на него глазами хищника.
— А что насчет него? Я знаю его слишком хорошо, так что вряд ли он сможет меня удивить.
— То есть, он не настолько феноменален, как Валттери?
— Я этого не говорил. Главный вопрос — феноменальна ли машина.
Сьюзи не сдерживает ухмылки, но позволяет перевести тему в сторону технических новинок. Такая у нее работа — давить, пытаясь расколоть, но не настолько сильно, чтобы испортить отношения. Этого никак нельзя допускать.
— Знаешь Роб, — Сьюзи наклоняется к нему, выключив микрофон. — Придумай парочку эпитетов для Фелипе что ли, или расскажи в следующий раз, насколько он феноменален от нуля до Валттери.
Роб смотрит ей вслед и думает, что для того, чтобы показать равенство двух пилотов, одного нужно ставить выше.

***

В боксах «Уильямса» тихо. Роб не привык к такой тишине, особенно в четверг. Обычно в «Феррари» все переполнены энтузиазмом и у всех в рукавах припасены байки и истории, которые хочется рассказать.
Тишину разрезает звук мотора в соседних боксах. Роб вздрагивает.
— Давайте сделаем еще пять кругов, попробуем её немного опустить, — говорит Эндрю стоящим рядом механикам и Фелипе.
— Это глупо, — говорит Фелипе. — Это не поможет найти правильный баланс. Её заносит постоянно.
— Фелипе прав, — вставляет Роб. — Лучше поработаем над балансом и шинами.
Фелипе буквально начинает сиять, и Роб едва сдерживается, чтобы не улыбнуться в ответ. Эндрю хмуро смотрит на болид и стучит карандашом по распечаткам. Роб одергивает себя — им всем нужно привыкнуть к новым границам дозволенного.
— Эндрю, что думаешь?
— Может, ты и прав. Давай попробуем.

У них с Эндрю нет никаких проблем. Они отлично поговорили за парой пинт пива перед отлетом в Мельбурн. Роб поделился секретами работы с Фелипе — как тот никогда не слушает, что ему говорят, не может сфокусироваться, злится и нуждается в словах поддержки, что он хорошо считывает поведение машины, но вот выводы из этих данных не всегда делает правильные.
— Роб, — останавливает его в один момент Эндрю. — Не знаю, как тебе это сказать… Извини приятель, тебя не взяли в НАСА. Ты не летишь на луну. Фелипе тоже. Так что можешь общаться с ним напрямую.
— Это теперь не моя работа. Я не хочу, чтобы ты думал…
— Хорошо, — перебивает его Эндрю. — Тогда я настаиваю, чтобы ты мне мешал и давал советы.
Роб кивает.
— Ты меня сегодня, конечно, удивил, — хмыкает Эндрю спустя пару секунд молчания. — Обещаю, что не украду его у тебя.
Роб чувствует, как лицо бросает в жар. Это пиво, определенно это оно, говорит себе Роб.
— Но если будешь засранцем, то я буду ставить тебя на место, — добавляет Эндрю.
— По рукам.

***

У них получается работать вместе. Получается выстроить дистанцию. У него, Эндрю и Фелипе. Они с Фелипе не разговаривают наедине уже, кажется, две недели.
Главный гоночный инженер и гонщик обычно вообще не разговаривают тет-а-тет. Они всё обсуждают на брифингах, в боксах или на командном мостике в присутствии гоночного инженера пилота и команды.
— Фелипе, — тяжело вздыхает Роб, когда тот прыгает на него сзади, словно ребенок, который хочет, чтобы его прокатили на спине. — Мы об этом говорили. — Фелипе встает к нему лицом к лицу. — Нужно держаться профессионально, хотя бы первое время. Я должен показать всем, что я не твой личный гоночный инженер, что вы с Валттери для меня равные пилоты.
Фелипе выглядит так, словно его ударили в солнечной сплетение, выбив весь воздух. Роб слишком хорошо знает все его эмоции.
— Мы должны влиться в команду, — Роб кладет руку тому на плечо, но Фелипе её тут же стряхивает.
— Да, я понял, — хмуро говорит Фелипе, разворачивается и уходит.
Роб смотрит ему вслед и не двигается. Это к лучшему.

***

Все последние недели перед первой гонкой они занимаются тем, что пытаются влиться в команду. Фелипе каждый вечер ужинает со своими механиками и выезжает с ними на барбекю, в попытке построить новую «команду Массы». А Роб проводит всё время на базе, общаясь с инженерами и пробуя разные настройки болида. В какой-то момент даже привычная к его отсутствию Люси не выдерживает.
«Ты сегодня будешь дома? А то мы с моим любовником не знаем, оставлять тебе ужин или нет».
«Прости, дорогая».

***

Он пытается всё сделать правильно. Действительно пытается. Валттери должен чувствовать поддержку инженеров и веру в себя, поэтому Роб использует любой шанс, чтобы показать это. Особенно, когда дело касается прессы. Роб не врёт — Валттери действительно поразил его своей работоспособностью, скоростью, прирожденным талантом. А как правильно он использовал возможности болида, выжимая по максимуму, не допуская ошибок, как он плавно входит в повороты! У этого парня большое будущее. Он действительно фантастический гонщик.
— Перестань, — говорит ему Валттери, когда операторы уходят из боксов. — Я ценю. Правда. Но можешь перестать.
— Я не очень понимаю…
— Перестань выделять меня и говорить, какой я фантастический.
— Я говорю то, что думаю. Ты правда фантастически проехал тот круг, учитывая скорость в четверг и пятницу.
Валттери закатывает глаза.
— Ты ещё скажи, что я фантастически ем или завязываю шнурки.
— Давно хотел тебе это сказать, — смеется Роб.
Возможно, паритет в команде держать будет не так уж и сложно.

***

— Валттери быстрее тебя, Фелипе. Не сдерживай его.
Роб замирает на месте и сжимает карандаш в руке со всей силы. Бросает взгляд на Эндрю и Пэта. Они это несерьёзно.
Он делает вдох. Гоночного инженера не должно это волновать. Его задача — быстрые, настроенные болиды на гонку. Седьмое и восьмое места — хороший результат для второй гонки. Роб не может быть недоволен. Кто окажется выше — не должно иметь для него значения.
Если бы.
Фелипе не отвечает и не сбрасывает скорость. Один круг.
— Фелипе, Валттери быстрее тебя, — повторяет Эндрю.
Фелипе разгоняется на прямой на пару десятых быстрее, чем его средний результат. Роб надеется, что на скорости в двести шестьдесят километров Фелипе не успевает подумать о смысле фразы. Роб знает, что смысл доходит до тебя после, когда ты остаешься с этим унижением наедине.
Еще круг.
— Я быстрее — отвечает наконец Фелипе и отрывается от Валттери.
Роба не должно это волновать. Он не может сдержать улыбку.

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		20	(100%)
Всего:		20

@темы: 1 этап, перевод, мини

---

1 этап. Команда Уильямс.

[Williams Martini Team]

Название: Поездка
Переводчик:  Williams Martini Team
Бета:  Williams Martini Team
Оригинал: Ride, автор gimmefire, разрешение на перевод отправлено.
Размер: драббл, 295 слов в оригинале
Таймлайн: сезон 2015
Пэйринг: Роб Смедли/Фелипе Масса
Категория: слеш
Жанр: флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Фелипе остановил Мерседес поперек трех парковочных мест...
Примечание от автора: написано после просмотра

этой

фотографии с фотосессии Martini.
Примечание: переведено специально на Летний Фест по Формуле-1.



Фелипе остановил Мерседес (вежливо одолженный) поперек трех парковочных мест в дальнем пустом углу парковки на базе «Уильямс Рэйсинг». Обычно он не парковался так бесцеремонно, но сегодня на парковке было относительно тихо, и ему нужно было произвести максимальное впечатление.
Его взгляд заскользил по отделке машины: прекрасно сохранившийся, практически не выцветший двухцветный кожаный салон, аналоговые циферблаты и счетчики на элегантной белой приборной панели, хромированные детали красивого большого руля. Винтажный белый кабриолет был прекрасен в каждой своей детали.
Расстегнув ремень безопасности, Фелипе достал телефон из кармана брюк и, набрав короткое сообщение, посмотрел в зеркало, чтобы привести в порядок волосы. Затем, облокотившись на дверцу водителя и опершись ногами о пассажирское сидение, он вновь провел по волосам немного застенчивым жестом.
Как только центральные двери базы разъехались в стороны, Фелипе почувствовал, как сердце пустилось в галоп. Он облокотился рукой о рулевое колесо и постарался расслабиться. Насколько это возможно, если в почку упирается ручка дверцы. Он надеялся, что прическа выглядит нормально.
Широкая улыбка Роба, когда он подошел к автомобилю, этого стоила. Фелипе кивнул в сторону пассажирской двери, предлагая подошедшему мужчине открыть её. Как только Роб подчинился, сел в машину, то смог лучше рассмотреть и самого Фелипе и его явное предложение поскорее избавиться от своей дорогой одежды в этой шикарной машине. Роб чуть прикусил нижнюю губу, разглядывая Фелипе и, кажется, совсем не обратил внимания на раритетный Мерседес. Фелипе чувствовал, как тепло распространилось глубоко в груди.
Фелипе поднял бровь и ухмыльнулся, постукивая указательным пальцем по рулю:
— Хочешь прокатиться?

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		14	(100%)
Всего:		14

@темы: драббл, 1 этап, перевод

---

1 этап. Команда Уильямс.

[Williams Martini Team]

Название: Это все стресс!
Переводчик:  Williams Martini Team
Бета:  Williams Martini Team
Оригинал: It's just stress, автор bethonie, разрешение на перевод отправлено
Размер: драббл, 475 слов в оригинале
Таймлайн: сезон 2015
Пэйринг: Роб Смедли/Фелипе Масса
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: Фелипе был в очень плохом настроении.
Примечание: переведено специально на Летний Фест по Формуле-1.



Весь день у Фелипе было странное настроение. Роб подозревал, что, так или иначе, ему придётся с этим разобраться, но старался оттянуть этот момент как можно дальше. Он видел, как недовольный гонщик вышагивал вокруг боксов весь тестовый день, который был в очередной раз отменен из-за дождя.
Надеясь взбодрить его, один из механиков поддел кепку и сбил её с головы Фелипе. К сожалению, это возымело другой эффект. Фелипе одарил его таким взглядом, что на лице механика появился испуг. Фелипе водрузил кепку обратно на голову и выбежал из боксов.
Бормоча что-то про один из «этих дней», Роб последовал за ним:
— Что случилось?
— Ничего, — проворчал Фелипе не поворачиваясь к Робу, но замедлив темп, чтобы они шли вровень.
— Ничего? — спросил Роб. — Что ж, твоё настроение не такое уж безоблачное, как обычно, приятель. В чем дело?
— Ни в чём, — сказал Фелипе. — Просто стресс.
— Стресс? — спросил Роб. — Из-за чего?
— Зачем ты задаёшь все эти вопросы? — сорвался Фелипе. И прежде, чем Роб успел его остановить, прибавил шаг и ушел вперед.
— Тебе всё равно придется с кем-нибудь поговорить, так почему бы не со мной, — сказал Роб. — Да ладно, из-за чего ты так переживаешь?
Это был напряжённый год — новая команда, новые взаимоотношения. Но прошлый год был так же полон стрессов, как и позапрошлый. Если только Роб не упустил что-то?
Фелипе пробубнил нечто неразборчивое.
— Что?
— У тебя-то все хорошо, — сорвался Фелипе. — У тебя есть твои дурацкие волосы, которые все считают забавными! Просто посмотри! — Фелипе привстал на цыпочки, потянув англичанина за волосы и заставив наклониться. — У тебя все нормально!
— Так всё дело в моих волосах?— спросил Роб, слегка запутавшись, — У тебя стресс из-за моей прически, потому что кому-то она кажется забавной?
— Да, причем тут твои волосы! — Фелипе отпустил Роба, чуть отошел, по-видимому, стараясь понять, как же объяснить подоходчивей, затем развернулся к Робу:
— Всё дело в моих волосах.
— А-а-а, — сказал Роб внезапно понимая, — Всё дело в том, что ты лысеешь!
— Я не лысею! Они просто чуть поредели. Потому что я много нервничаю!
Роб ничего не сказал, изо всех сил стараясь не рассмеяться и не разозлить гонщика ещё больше. Его улыбка в этой ситуации уж точно не поможет, а только заведёт Фелипе сильнее.
— Это несправедливо!
— Если из-за стресса лысеют, тогда объясни это, — сказал Роб, указывая на свою макушку с копной волос.
Фелипе просто повторил ещё раз:
— Это несправедливо.
Роб вздохнул и развел руками, приглашая Фелипе в объятия. Фелипе всё ещё хмуро смотрел на него, но всё же обнял в ответ. Роб снял с него кепку и прежде, чем надеть её обратно, наклонился и поцеловал Фелипе в лоб.
— Я люблю тебя, солнце, лысого или нет.
— Я не лысый!

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		18	(100%)
Всего:		18

@темы: драббл, 1 этап, перевод

---

1 этап. Команда Уильямс.

[Williams Martini Team]

Название: Лохматый
Переводчик:  Williams Martini Team
Бета:  Williams Martini Team
Оригинал: Bedhead, автор gimmefire, разрешение на перевод отправлено
Размер: драббл, 204 слова в оригинале
Таймлайн: ГП Бахрейна 2014
Пэйринг: Роб Смедли/Фелипе Масса
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: Когда Роб вновь появился в паддоке Гран-При Бахрейна, вид у него был немного помятый.
Примечание автора: Моя версия того, почему Роб появился в паддоке Гран При Бахрейна 2014 с бородой и взъерошенными волосами.
Примечание: переведено специально на Летний Фест по Формуле-1.



Роб мог чувствовать взгляд, которым смотрел Фелипе на его новёхонькую, иссиня-черную папку. Он ощущал этот взгляд довольно долгое время, хотя и пытался игнорировать его.
В конце концов Роб сдался:
— Что?
Фелипе стоял, скрестив руки на груди и закусив губу в попытке не рассмеяться.
— У тебя э-э-э… — он кивнул на взъерошенные волосы Роба. — У тебя что, нет расчёски?
Роб посмотрел на него, но не так пристально, и вновь вернулся к своим заметкам:
— Не выспался.
Фелипе округлил глаза в притворном шоке:
— Это же так непрофессионально, ты знаешь? — предупредил он.— Сейчас, ты большой человек с очень важной и ответственной работой…
— Не смог нормально выспаться прошлой ночью, друг,— осторожно прервал его Роб, по прежнему не поднимая взгляд от документов.
— Нервничал? — Фелипе продолжил расспрашивать.
— Был занят, — ответил Роб, мельком взглянув на Фелипе. — Пришлось наверстывать упущенное. Много упущенного.
Фелипе понимающе кивнул и осмотрелся. Не найдя поблизости камер наблюдения он потянулся и подцепил пальцем один из завитков на шее Роба:
— Мне нравится, — улыбнулся Фелипе. — Может не так уж и плохо, что ты не выспался?
Роб почесал затылок и усмехнулся — всё ещё были свежи воспоминания о совсем другом прикосновении. Более грубом.

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		13	(100%)
Всего:		13

@темы: драббл, 1 этап, перевод

---

1 этап. Команда Уильямс.

[Williams Martini Team]

Название: Обещание
Автор  Williams Martini Team
Бета:  Williams Martini Team
Размер: драббл, 406 слов
Таймлайн: сезон 2015
Персонажи: Роб Смедли, Феликс Смедли, Люси Смедли, Фрэнк Смедли
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: Дуэт Смедли-Масса ещё будем чемпионским, я обещаю!
Примечание: написано специально на Летний Фест по Формуле-1



Да, такого приёма в собственном доме Роб совсем не ожидал. Хотя, по сравнению с кубиками льда на голове от Фелипе в том году, вода из бутылки от Феликса не казалась таким уж неприятным моментом.

— Пап! — Фрэнки подбежал к нему и спрятался за ним. — А Феликс обливается!

— Фрэнк, ты дурак! — отозвался Феликс. — Я не обливаю, я репетирую.

— И что, позволь узнать, ты репетируешь? — спросил Роб, с сожалением поглядывая на свои мокрые джинсы.

— Пап, ну как что? — Феликс поставил пустую бутылку на пол. — Подиум.

— Дорогой, ты просто немного опоздал, — к своим мужчинам подошла Люси. — Незадолго до твоего прихода у нас тут на весь дом играли бразильский и британский гимны, а Феликс пытался подпевать.

И, если на словах сына про подиум, Роб начал понимать, что происходит, то, услышав про гимны, он опять потерял суть произошедшего.

— Бразильский? Феликс…

— Пап! — тут Роб на себе понял, каково было Фелипе получать укоризненный взгляд «ты меня не слушаешь» — его сын владел им в совершенстве. — А какие же ещё? Победителем же Пеа будет. Вот мне и надо привыкнуть слышать гимн Бразилии. Не бойся, мы всё продумали — он будет гоняться, я буду его гоночным инженером. И мы обязательно победим, как вы с дядей Фелипе. Я сейчас!

Феликс, видимо что-то вспомнив, убежал к себе в комнату. Фрэнки, успокоившись, что обливать его больше не будут, пошёл обратно смотреть мультики. Роб сел на диван и посмотрел на Люси.

— Они всё продумали… И когда успели?

— Роб, ну что ты, — Люси села рядом и погладила его по плечу, — они это уже довольно давно обсуждают. Если Пеа выберет гонки, то Феликс начнёт усиленно изучать физику и аэродинамику.

— О Боже! — Роб не выдержал и рассмеялся. Сама мысль о том, что дети самостоятельно решили пойти по их с Фелипе стопам, приятно грела душу — ведь они давно договорились, что давить с выбором на ребят никогда не будут.

— Пап, смотри! — Феликс принес старую футболку, при виде которой сердце Роба предательски ёкнуло — эта футболка была приготовлена еще в далёком две тысячи восьмом командой, когда абсолютно все верили, что Фелипе станет чемпионом. Роб и не думал, что она сохранилась при переезде из Маранелло. — Она пригодится нам потом. Надпись очень подходящая — «Felipe is The Champion». Правда, цвета будут другие — мы ведь решили, что будем выступать в «Уильямсе». И мы обязательно выиграем, пап! Дуэт Смедли-Масса еще будет чемпионским, я обещаю!

Феликс ещё продолжал говорить, а Роб смотрел на футболку и улыбнулся своим мыслям — ну раз Пеа и Феликс так говорят, значит, всё может быть.

Дуэт Смедли-Масса еще может выиграть. Ему же пообещали.

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		16	(100%)
Всего:		16

@темы: драббл, 1 этап, авторский текст

---

1 этап. Команда Уильямс.

[Williams Martini Team]

Название: Критика и вера
Автор: Williams Martini Team
Бета: Williams Martini Team
Размер: драббл, 300 слов
Таймлайн: 2005-2006
Персонажи: Нико Росберг
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: Нико знает, что говорят за его спиной.
Примечание: переведено специально на Летний Фест по Формуле-1



Нико знает, что говорят за его спиной и пишут журналисты. Он отвечает, что его это не волнует, и он не должен никому ничего доказывать. Он со злостью комкает в руках газету и выбрасывает её в мусорное ведро, где ей самое место. Делает несколько вздохов и затем убирает за ухо выбившуюся прядь. Его это совсем не волнует.

Мягкий. Женственный. Принцесса.
Он проводит несколько часов перед зеркалом, пытаясь решить, как убрать волосы, чтобы выглядеть более мужественным. Решает, что лучше всего полностью убрать их назад.

Пробился только благодаря связям отца.
Нико выдумывает истории про то, что Кеке совсем не разбирается в современных болидах и электронике. Он чувствует себя глупо. У него отличные отношения с отцом, он прислушивается ко многим его советам. Нико не знает, когда фраза «мой кумир – это мой отец» перестала быть положительной. Или для него опять сделали исключение.

Привилегированный. Рождённый в Монако. У него всегда все было на блюдечке.
Они говорят это так, словно это что-то ужасное, словно ему должно быть стыдно. Нико сидит на балконе своей квартиры и смотрит на отражающееся в море солнце. Он совершенно ничего не стыдится. Проблема явно не в нем.

Нико Росберг не голоден до побед. У него нет мотивации. Он не привык бороться.
Нико переводит это в шутку, запихивая в себя бутерброд, и вызывает у журналистов смех.
Он уверен, что эти люди и сами понятия не имеют, что значат эти фразы, потому что они не значат ничего. Глупость. Миф. Словесный код, который используют в психологических играх.

Нико Росберг никогда не станет чемпионом.
Это единственное, что он может изменить.
И, может быть, когда он это сделает, перешёптывания за спиной прекратятся. Он глубоко вздохнет и почувствует всеобщую веру и поддержку. Впервые за всё время. Но это потом, а пока он смотрит на микрофон перед собой, затем вздергивает подбородок вверх, окидывает журналистов в пресс-центре взглядом и говорит, что критика его совершенно не волнует.

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		14	(100%)
Всего:		14

---

1 этап. Команда Уильямс.

[Williams Martini Team]

Название: Кто — муж, а кто — жена
Автор:  Williams Martini Team
Бета:  Williams Martini Team
Размер: мини, 1043 слова
Таймлайн: начало 2014 года
Персонажи: Сьюзи Вольфф, Валттери Боттас, Рафаэлла Масса, Фелипе Масса, Роб Смедли, Люси Смедли, Клэр Уильямс, Эмилия Пиккарайнен
Пэйринг: упоминание некоторых канонных пейрингов
Категория: гет
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: Они как женатые!
Примечание: написано специально на Летний Фест по Формуле-1




Сьюзи хмуро глядела на столешницу бара. Да, она очень любила команду, но эта вечеринка в честь начала сезона её утомляла. Она очень хотела остаться дома, с Тото, но он, сказав, что проводить время с командой очень важно и это может быть весьма весело, сам укатил на базу к Ники.

Так что ей пришлось надеть вечернее платье, прийти на вечеринку и проводить время за разглядыванием присутствующих.

Она лениво проводила взглядом по залу, посмотрела на людей, собравшихся возле барной стойки и наткнулась на очень интересную картину.

«А это интересно», — подумала Сьюзи и огляделась в поисках одного из лучших друзей — Валттери.

Он вместе со своей подругой Эмилией сидел недалеко за одним из столиков и о чём-то беседовал. И как бы Сьюзи не хотелось прерывать их разговор — ведь они не так уж и часто виделись и наверняка соскучились друг по другу — но ей просто необходимо было поделиться с открывшейся перед ней картиной.

— Вал!

— …

— Вал! Ну, иди же сюда!

— А? Ты это кому?

— Вал! Иди же скорей!

— Прости, не знаю, к кому ты обращаешься.

— Ну, хорошо. Валттери Пенти* Боттас, подойдите сюда! Немедленно!

Счастливо улыбающийся Валттери вместе с радостной Эмилией наконец-то подошли к Сьюзи.

— Сьюзен Элизабет* Вольфф, вы что-то хотели? — спросил он, за что получил от Сьюзи клатчем по руке. — Так что хотела-то?

— Смотри. — гонщица указала на противоположный край бара, где расположились Пэт Симмондс, Роб Смедли и Фелипе Масса.

— И что? — не понял финн. По его мнению, там ничего выдающегося не происходило. Но Сьюзи не унималась:

— Смотри внимательнее.

Тяжело вздохнув — Сьюзи своим оптимизмом и интересными, ну, по её мнению, наблюдениями часто ставила его в тупик — он пригляделся.

Судя по всему, собесебдники вспоминали 2007 год, потому что до них долетали слова про Фернандо и МакЛарен. Фелипе было потянулся за своим бокалом шампанского, но оно уже закончилось. Он уже было хотел отойти от компании, чтобы взять еще один бокал, как Роб, практически не глядя на бразильца, потянулся к проходившему мимо официанту, взял с его подноса бокал и поставил его перед Фелипе. Тот улыбнулся, поблагодарил его, на что Роб лишь мотнул головой и усадил его поближе к себе.

— Видел?! — победно воскликнула Сьюзи, глядя на Валттери и Эмилию, которые, судя по удивленным взглядам, точно видели эту ситуацию. — Они… Они же как женатые!

— Да ладно тебе, Сью. — Валттери, как всегда, попытался посмотреть на эту ситуацию рационально. — Это еще ни о чём не говорит.

— Да как не говорит! Роб, не глядя на Фелипе, взял бокал и поставил перед ним! Да и смотри, как они сидят!

— Ну, мало ли кто так сидит.

— Вал, ну, ты чего? Я тебе, как замужняя женщина говорю, они ведут себя, как женатые люди!

— Сьюзи… — в их разговор попыталась влезть Эмилия, но они её не расслышали.

— И кто тогда, исходя из твоего опыта, муж? — приподнял бровь Валттери. Он не хотел признаваться, но его тоже занимал этот вопрос.

— Роб, конечно же! Хотя… Это же он заботится о Фелипе. Хм, надо обдумать.

— Ты уж определись, Сью, муж или жена.

— Ну давай разберемся... — глаза Сьюзи горели от предвкушения разговора. Они увлеклись и не заметили, как к ним подошли.

— Вал… — снова попыталась перебить их девушка, но, когда они в очередной раз не обратили на неё внимания, она громко произнесла: — Клэр, Рафаэлла, добрый вечер!

Сьюзи и Валттери обернулись и увидели, что рядом с ними стояли Клэр Уильямс и Рафаэлла Басси-Масса.

— Ой, здравствуйте! — Сьюзи стало неловко — а вдруг Рафаэлла слышала их с Валттери разговор?

— Просто Рафа! — мило улыбнулась женщина. — Ну, так что, кто там всё-таки жена?

— Вы слышали, — щёки Сьюзи немного заалели, да и Валттери стало неловко. — Я просто…

— Значит, вы склоняетесь, что Роб всё-таки жена? — Рафа прищурила взгляд, оглядела толпу, словно выискивая кого-то, а потом достала мобильный телефон: — Здравствуй еще раз! Ты где? Нам надо поговорить.

Через пару минут, в течение которых смущенные Сьюзи, Валттери и Эмилия молчали, Клэр с шутливым укором смотрела на эту троицу, а Рафа рассматривала свой маникюр, к ним подошла еще одна женщина.

— Люси, дорогая, где мой один евро? — Рафа встала со стула и обняла подругу.

— Рафа, милая, а почему это я должна тебе евро? — улыбнулась Люси Смедли.

— Потому что Роб — это жена. — Рафа выглядела так, словно выиграла миллион. — Так что с тебя евро, как и договаривались.

— Ну, хорошо, подожди минутку, у меня нет его в наличии. Придется одолжить.

Люси тяжело вздохнула, подошла к Робу, что-то прошептала ему на ухо. Тот сперва удивленно посмотрел на жену, потом, видимо поняв, в чём дело, расхохотался и дал ей купюру. Женщина вернулась обратно и вручила купюру Рафе.

Сьюзи и Валттери непонимающе смотрели на всё это, а Клэр, которая, судя по всему, была в курсе, лишь рассмеялась.

— Рафа, объясни им всё, пожалуйста, а то они ничего не понимают.

— Ох, давайте я, пока она выигрыш убирает, — вызвалась Люси, в то время как Рафа, победно улыбаясь, убирала евро в клатч. — Вы далеко не первые, и, как мне кажется, не последние, кто называет их женатыми и спорит, кто там муж, а кто жена. Ну, и у нас с Рафой есть по этому поводу спор. Я считаю, что муж — Роб, она — соответственно что Фелипе. И, между прочим, чтоб кое-кто не зазнавался, я пока побеждаю.

— Зато я победила уже три раза подряд! — возразила Рафа.

— И давно вы так? — спросила Сьюзи. Ей было очень любопытно, ведь не каждый день услышишь такое.

— Сразу, как они начали работать вместе. — ответила Рафа. — С тех пор этот спор не теряет актуальности.

— Нет, надо сказать, что, поначалу, меня эта ситуация не очень радовала, — призналась Люси. — Но они неразделимы друг от друга, так что пришлось смириться с этим.

— Зато потом она первая вспоминала этот спор. Да и, поверьте мне, вся эта ситуация не раз спасала нас в тяжелые времена. — Рафа тепло улыбнулась подруге, видимо вспомнив какие-то тяжелые случаи из жизни, но не озвучила их. — Так что теперь мы одна дружная шведская семья.

Вся компания рассмеялась.

***

Когда вечеринка подходила к концу, Роб и Фелипе поймали Сьюзи возле выхода.

— Сьюзи?

— Да, Роб, Фелипе.

— Прошу, не надо больше спорить, а то Рафа и Люси входят в раж.

— Мы этого не переживем. — поддакнул Фелипе.

— Хорошо, простите, пожалуйста. — смутилась Вольфф, и пообещала. — Больше не буду. До следующей недели!

— До встречи! — кивнул Роб, и когда молодая женщина уже вышла, добавил: — Да, кстати!

— Что?

— И вообще, жена — это Фелипе!

— Ни за что! — воскликнул Масса. — Евро-то твоя жена проиграла!

Сьюзи рассмеялась. Да, Тото был прав, с командой вечер прошёл отменно.

___
* автор, к сожалению, не знает, если ли у Валттери и Сьюзи вторые имена, поэтому придумал самостоятельно

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		12	(100%)
Всего:		12

@темы: 1 этап, мини, авторский текст

---

1 этап. Команда Уильямс.

[Williams Martini Team]

Название: Белый лебедь
Автор:  Williams Martini Team
Бета:  Williams Martini Team
Размер: драббл, 378 слов
Персонажи: Ральф Шумахер
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: На тумбочке возле кровати стоял аккуратно сделанный белый бумажный лебедь.
Примечание: написано по мотивам аварии Ральфа Шумахера на Гран-При США 2004.




Белый потолок, белые стены….

Это первое, что увидел Ральф, очнувшись после аварии.

Вокруг него суетились люди в белых халатах, их действия проверяли командный врач и сам Сид. Он верил в их компетентность и что он в надежных руках.

К вечеру воскресенья у него побывали множество людей из паддока — практически все гонщики, команда; даже Берни и Чарли заглядывали на пару минут.

Не было лишь одного человека. Него.

Впрочем, это не было удивительно — они уже много лет не особо ладили. Когда между ними пробежала кошка, Ральф точно не помнит, но они с каждым днём общались всё меньше и меньше пока не перестали вовсе.

И всё же, Ральф надеялся, что Михаэль придёт, что он будет здесь, когда он очнется. Но его здесь не было.

Эта мысль не покидала его весь вечер.

— Коринна? — удивленно спросил Ральф, увидев в дверях палаты жену брата.

— Здравствуй, Ральф. Как ты? Мы с Миком очень переживали за тебя. — мило улыбнулась Коринна, ведя за руку маленького Мика.

— Дядя Ральф! Дядя Ральф! Ты в порядке? — Мик забрался на край кровати и обнял его.

— Да, я в порядке, Мики. — Ральф не смог скрыть улыбку глядя на маленькую копию брата, вспоминая, как, когда он был немногим старше Мика, Михаэль часто делал ему бумажные фигурки. — Особенно сейчас.

— Мама сказала, что мы будем недолго. Но завтра мы зайдем, обещаю! — протараторил Мик, еще раз крепко обняв его.

— Я правда рада, что с тобой все хорошо, Ральф. — Коринна подошла к нему и поцеловала в щеку. — Хочешь, я….

Так она начинала фразу, которая каждый раз заканчивалась одинаково: «… передам Михаэлю что-нибудь.» И каждый раз на протяжении многих лет он ей отвечал:

— Нет, не надо.

— Ну как знаешь. — Коринна и Мик ушли, и Ральф лег на подушку и прикрыл глаза.

Он хотел продержаться до позднего вечера, но остаточные явления от аварии давали знать, и он уснул.

***

Ранним утром его разбудил солнечный луч и ощущение запаха одеколона. Он абсолютно не понимал, откуда идет запах, ведь ни один из вчерашних гостей не пользовался таким одеколоном.

Он с трудом дошел до ванной комнаты — хотя ему и сказали звать медперсонал, он уже давно не пользовался чьей-либо помощью. И лишь по возвращении заметил изменение в обстановке в палате.

И, несмотря на свою аварию и нахождение в больнице, Ральф счастливо улыбнулся. Всё будет хорошо.

На тумбочке возле кровати стоял аккуратно сделанный белый бумажный лебедь.

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		14	(100%)
Всего:		14

@темы: драббл, 1 этап, авторский текст

---

1 этап, команда Мерседес.

[Mercedes Team]

Название: без названия.
Автор:  Mercedes Team
Бета:  Mercedes Team
Размер: драббл, кол-во слов 382.
Таймлайн: Абу-Даби 2010 г.
Персонажи: Михаэль Шумахер, Мика Хаккинен.
Пэйринг: жирный намёк на Шумахер/Хаккинен.
Категория: джен, очень слабый пре-слэш.
Жанр: повседневность.
Рейтинг: G.
Краткое содержание: Им не надо было говорить друг с другом, чтобы понимать, о чем другой думает.
Примечание: написано специально на Летний Фест по Формуле-1.

Михаэль устало вздохнул. Даже после стольких лет вместе, Коринна всё равно сильно переживала недавнюю аварию с Витантонио. Из-за того, что Мику нездоровилось, они не смогли приехать на этап, и теперь Коринна уже полчаса выпытывала у мужа, всё ли с ним в порядке.

— Кори, милая, со мной правда всё хорошо. Ты сама переживаешь, и Мика с Джиной тревожишь. — мужчина поудобнее перехватил трубку, надеясь, что, всё-таки супруга его послушает. — Давай я тебе завтра с утра позвоню, и мы поговорим, согласна?

Коринна наконец-то более или менее успокоилась и согласилась подождать до завтра.

— Пока, Кори, я тебя люблю. — Михаэль повесил трубку и еще раз вздохнул — он даже не представлял, что устал, пока не пришёл в номер после медицинского обследования и многочисленных вопросов журналистов.

Да, не совсем так он представлял себе сезон возвращения в Формулу — то, что он не удался, это мягко сказано. Но Михаэль не зря стал самым титулованным гонщиком в истории — он прекрасно понимал, что всегда везти не может.

Когда раздался стук в дверь, поначалу, он даже не хотел её открывать — сейчас не очень-то хотелось видеть лица членов команды и друзей-пилотов. Но стук повторился, и Михаэль направился к двери, намереваясь попросить оставить его в покое.

— Извините, но я… — Михаэль осекся — этого человека он не ожидал увидеть на пороге номера. — Мика?

— Впустишь, или как? — в коридоре стоял не кто иной, как Мика Хаккинен — двухкратный чемпион мира, один из самых сильных и талантливых соперников Михаэля.

— Да, конечно, проходи. — немного поколебавшись, Михаэль всё же впустил нежданного гостя.

— Живой, головой не ударился? — Мика прошёл в комнату и встал напротив окна.

— Живой.

Они замолчали. Между ними повисла такая привычная тишина, что Михаэлю вспомнились те времена, когда, после гонок, они приходили друг другу в номера, сидели и молчали.

Им не надо было говорить друг с другом, чтобы понимать, о чем другой думает.

— Я рад. — наконец отмер финн, переведя взгляд с вечерних огней Абу-Даби на лицо Михаэля. — Только ты не делай так больше, а то Коринна поседеет раньше времени.

— Не буду. — мужчина улыбнулся — Мика, будучи в своем репертуаре, свою тревогу открыто не выражал, а отговаривался дежурными фразами. — Останешься?

Раньше, этот вопрос не стоял бы — после подобных случаев они практически всегда оставались друг и друга и просто были рядом. А сейчас… Времена меняются, люди тоже.

Вместо ответа Мика просто подошёл к Михаэлю и обнял.

Как раньше.

Люди, может, и меняются, а они — вечны.

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		14	(100%)
Всего:		14

@темы: драббл, 1 этап, авторский текст

---

1 этап, команда Мерседес.

[Mercedes Team]

Название: Принесённое в жертву.
Автор:  Mercedes Team
Бета:  Mercedes Team
Размер: мини, количество слов 2616.
Таймлайн: сезоны 2014-2015.
Персонажи: Льюис Хэмилтон, Нико Росберг.
Пэйринг: Льюис/Нико.
Категория: слэш.
Жанр: драма, психология.
Рейтинг: PG-13.
Краткое содержание: Льюис не может поступиться собственными принципами, Нико не может отпустить прошлое, но ради победы всегда приходится чем-то жертвовать.
Примечание: написано специально на Летний Фест по Формуле-1.

Всё начиналось как нельзя лучше.

Нико казался Льюису другим, особенным, даже немного странным . Они стали друзьями несмотря ни на какие преграды: ни деньги, ни связи, ни внешние различия никак не смогли повлиять на действия и слова Росберга, и Льюису, совершенно отвыкшему от подобного рода отношений, поначалу казалось, что всё-таки стоит остерегаться подвоха.
Но подвоха всё не оказывалось, как и не оказывалось никакого глумливого подтекста в простом дружеском общении.

Они стали товарищами в картинге, вместе по вечерам копаясь в гараже, вместе измазываясь в машинном масле, вместе совершая ошибки и вместе же завоёвывая кубки. Дурачились, смеялись и разыгрывали друг друга, иногда обижаясь, но затем вновь пожимая руки в знак примирения.

Нико всегда знал, как сгладить острые углы, из них двоих именно он был тем, кто гасил огонь, так часто полыхавший в глазах Хэмилтона. Он не любил участвовать в драках, в основном благодаря тому, что его оружием были слова. Ими он мог унизить, ими же — расставить всё по своим местам.

В отношении Льюиса существовал особый подход, и Нико понадобилось совсем немного времени, чтобы изучить его. Щепотка грубости, сырая правда, искренность и ничего острого, что могло бы разозлить или ранить — вот и весь нехитрый рецепт, который Росбергу, не обладавшему, впрочем, особым кулинарным талантом, пришлось запомнить навсегда.

***

Льюис был, кажется, неподдельно рад, когда им вновь довелось работать вместе. Никто не понимал его так, как это делал Нико, ни с кем он не ощущал себя в большем комфорте. Впрочем, он не учёл того, что Формула-1 и картинг – немного разные категории, и возраст участников в них тоже разительно отличается. Когда тебе под тридцать, ты неизменно оборачиваешься назад, листая жизнь, словно альбом с фотографиями, в надежде понять, чего добился.

Льюис имел за плечами топ-команду, титул и признание, Нико же лишь мечтал об этом. Его вера не была ещё сломлена, да и зависть не входила в перечень черт, которыми его наградила природа, и всё же борьба оставалась борьбой, и уступать кому бы то ни было он уже не имел права.

***

Их отношения дали трещину всего год спустя.
Ожидающий подвоха рано или поздно его получает.

Всегда импульсивный и несдержанный, Льюис выпалил в камеру обидное «Мы не друзья», и это, на самом деле, значило намного больше, чем разрыв дружеских отношений. Об этом не знал никто, кроме них двоих, и от этого ещё поганей становилось на душе – Нико не мог никому рассказать, даже Вивиан (тем более Вивиан), с которой за долгие годы он привык делить и радость, и печаль.
Вечером после той гонки он намеревался всё-таки зайти к Хэмилтону: занёс руку, чтобы постучать в дверь его номера, но так и не решился. Льюис был чертовски зол, Росберг знал наверняка, однако не это его остановило.

Обвинения обрушились на Нико шквалом необдуманной критики, газеты и интернет-издания с радостью подхватили свежую новость, зрители освистывали его на подиумах, а команда, не разобравшись должным образом, заставила принести свои извинения.

Льюис вставал на верхнюю ступень пьедестала в каждой последующей гонке.
Его гнев остыл, пламя угасло, угли догорели, одна только зола оставалась чернеть где-то внутри, но Льюису хватало сил не обращать внимания на горький осадок, он ведь мог ещё всё исправить. По крайней мере, так ему казалось, ведь Нико никогда не обижался подолгу.

***

Нико еле сдерживался, чтобы не ударить его.

Льюис нёс какую-то ахинею, Росберг всё равно его не слушал, а только пытался перестать думать о том, как же ему это всё надоело. Надоело понимать Льюиса, надоело быть спокойным, надоело беспокоиться о том, как бы чего не вышло, надоело, надоело, надоело…

…В конце концов, Льюис просто поцеловал его.

Нико оцепенел, словно прикованный к месту, где стоял. Не то чтобы они не делали этого раньше, — подростковый возраст часто подталкивал их к безрассудным поступкам, — но сейчас, сейчас этот шаг выглядел куда более странным и куда более противоречивым.

Льюис покорно отошёл на полшага, когда Нико не ответил ему. Он и сам не мог понять, зачем сделал то, что сделал, и его слова превратились в набор каких-то несуразных фраз, застрявших в горле. Нико мягко коснулся его запястья, чтобы не дать ему уйти, не дать сбежать – не в этот раз, когда им выдался чуть ли не единственный шанс выяснить всё раз и навсегда.

— Льюис, — его голос звучал твёрдо, без тени сомнений, — нам не по пятнадцать лет. Ты не можешь просто взять и перечеркнуть всё, что сделал и сказал. Ты не можешь распоряжаться мной так, как тебе захочется, Льюис.

— Я не собирался распоряжаться тобой, — перебил тот в недоумении, но Росберг был давно знаком с этим приёмом. То, что Хэмилтон делал — принимал невинный вид, обижался, сваливал вину, пытался показаться наивным, — всё это они уже проходили когда-то давным-давно, всё это Нико выучил наизусть, помнил каждую чёртову деталь, так что теперь он слишком хорошо знал Льюиса, чтобы поверить ему.

— Но это именно то, что ты делаешь сейчас, — сказал он прямо. — Сначала ты считаешь меня другом, затем демонстративно утверждаешь обратное, а что теперь? Теперь ты снова хочешь всё вернуть?

— Ты же сам…

— О да, — хмыкнул Нико и невесело ухмыльнулся, потому что знал наперёд, о чем хочет сказать его напарник. — В Спа. Я не буду оправдываться перед тобой, не жди этого.

— Значит, ты решил всё заранее, и теперь пытаешься обвинить меня в том, что я распоряжаюсь тобой? — терпение Льюиса, казалось, готово было вот-вот лопнуть, и разговор, который он завёл во имя примирения, грозил перерасти в перепалку. Если уже не перерос.

Нико стоял перед ним, такой близкий и искренний, но что-то в его взгляде, что-то неуловимое, изменилось, исчезло, и Льюис боялся признаться себе в том, что пути назад уже не было.

— Неважно, что скажу я, неважно, что, может быть, скажет в мою защиту кто-то другой. Проблема здесь, — Нико коснулся указательным пальцем лба Хэмилтона. — Потому что ты пришёл, чтобы всё исправить, когда начал выигрывать гонки, а не когда действительно поверил мне.

Он засомневался, прежде чем сказать самое главное, но всё же произнёс это, тихо, почти вплотную подойдя к Льюису.
— Для полного счастья тебе просто не хватает меня. Ты вспоминаешь наше прошлое, чтобы сбить меня с толку, но это не так-то просто. Я буду актёром, если хочешь, буду играть на публику, но это всё, что я могу сделать для тебя и команды.

***

На самом-то деле это было не так легко, как Нико пытался изобразить.

Его губы горели от поцелуя даже после того, как Льюис покинул его дом, после всех этих речей, после окончательного вердикта, вынесенного им же. Росберг отлично помнил, что они пережили вместе, юношеские годы, глупости, которые они совершали, – недозволенные глупости. Он помнил, как они заперлись в номере отеля, как целовались, кусая губы до крови, как сердце Льюиса билось под его руками, когда он стягивал с него комбинезон, и как Льюис возился с его собственным. Нико помнил всё: запахи, вздохи, стоны, когда Льюис нарочито медленно ласкал их обоих; то, как, не в силах терпеть, он сам вцепился в плечи Льюиса, и тот дышал ему на ухо, горячо и рвано. Они оба были на взводе, адреналин всё ещё бурлил в их крови вместе с накатившим возбуждением, это сочетание пьянило так, что продержаться дольше вряд ли представлялось возможным, особенно, когда движения вверх-вниз стали быстрей и ритмичней. Запрокинув голову, Нико несильно ударился ей о стену, к которой был прижат, но почти не почувствовал этого – ощущения полностью овладели им, волной прокатившись по телу, отдаваясь в ушах собственным пульсом. Всё стало неважным и пустым, и в полумраке комнаты существовало только тяжёлое дыхание Льюиса, его влажная кожа под пальцами Нико и немного охрипший голос…

Но всё это осталось в прошлом — воспоминаниями, звуками, прикосновениями — всё это будто было не с ними, не с теми Хэмилтоном и Росбергом, что пытались выяснить отношения полчаса назад.

В конце концов, они были соперниками тогда, они оставались ими и сейчас, но именно сегодня Нико действительно осознал: на этот раз всё оказалось куда серьёзнее.

Вплоть до самого конца сезона он играл в прежнего себя, как и обещал, да так добросовестно, что не поверить в силу их дружбы казалось невозможным. Даже сам Льюис усомнился во всех былых разногласиях, когда Росберг пришёл к нему после решающей гонки в Абу-Даби, и они, наконец, обнялись, тепло улыбаясь друг другу, и объятья эти в преддверии долгого зимнего перерыва стали шатким мостом в их прошлую жизнь.

***

Льюису показалось, что всё закончилось, но Нико, очевидно, по старой памяти, ошарашил его одним из первых.
— Виви беременна, — выдал он однажды, однако Хэмилтон, кажется, не понял с первого раза.
Его собственная личная жизнь летела ко всем чертям — Николь ушла после очередного скандала, и он не знал, вернётся ли она вообще, не знал, что будет с ним дальше и кто будет с ним дальше, он готов был бороться за третий титул столь же рьяно, но титулы бы никогда не заменили ему человеческого тепла, и…

— У нас с Вивиан будет ребёнок, — повторил Нико, и Льюис запутался в собственных мыслях окончательно.

Вероятно, это отразилось на его лице вместе с удивлением и внезапным принятием факта, перед которым он был поставлен, потому что Росберг вдруг посмотрел на него не менее растеряно.

— Поздравляю, — единственное, что пришло Льюису в голову, — и Вивиан тоже.

Он попытался улыбнуться и даже похлопал Нико по плечу, но то, что он думал на самом деле, не стоило бы озвучивать. Он решил, твёрдо и непоколебимо, решил сам для себя, чтобы больше не метаться и не искать того, чего никогда не было.
Нико выбрал семью? Пусть так.
Льюис выбрал карьеру.

Он побеждал, побеждал и побеждал, превосходя своего напарника в квалификациях и гонках: победил в Австралии, обошёл в Малайзии, снова победил в Китае, где год назад они сражались ещё по-дружески. По привычке ему несколько раз хотелось приободрить Нико, но секунду спустя он останавливал себя, как остановил и стоя на подиуме в Бахрейне, когда Росберг пришёл к финишу третьим не по своей вине.

Нико и плечом не повёл, ощутив прикосновение руки, будто и не заметил, а следующая гонка, по иронии, оказалась за ним.

Льюис обнял его тогда вполне искренне, — Льюис скучал по нему, если честно, — и на секунду всё стало как прежде, на секунду Нико прикрыл глаза, чтобы опереться о его плечо, чтобы выдохнуть и успокоиться. Но потом всё вернулось: подиум, награждение, гадкое чувство внутри — Хэмилтон ненавидел чувствовать себя побеждённым, но ещё больше он ненавидел свою неспособность это скрыть. Нико стоял выше, хотя, в сущности, неважно, что это был именно он. Всё равно это ненадолго, решил его напарник.

А потом случился ещё один промах.
В Монако.

***

В первом часу ночи Нико стоял на его пороге, слегка подвыпивший, раскрасневшийся, в помятой рубашке, а Хэмилтон смотрел на него устало и почти презрительно. И тем не менее, совершенно опустошённый и не готовый к словесным дебатам, он впустил Росберга к себе, чтобы сразу же развернуться, надев наушники, и скрыться в глубине квартиры.
Это было ни к чему, Льюис знал это, знал, разум кричал ему, что Нико не при чём, но злость на самого себя неизменно каждый раз перерастала в злость на весь мир. Так или иначе, на данный момент от неё уже не оставалось и следа – хоть это и не было спланированно, но Нико очень удачно переждал момент бури и явился только тогда, когда в душе Льюиса стоял полный штиль.
Он был спокоен. Спокоен и безразличен ко всему.

Нико не стал вынуждать его снять наушники (честно говоря, ему не было до них дела), он просто неуклюже грохнулся рядом с ним на диван и уселся поудобнее.
— Мне жаль, — сказал он, не глядя, но Хэмилтон понимал, что любые прозвучавшие сейчас слова искренни — алкоголь всегда действовал на Росберга, будто сыворотка правды. Незаметно для последнего он уменьшил звук плеера в кармане, чтобы услышать больше.
— Мне жаль, — повторил Нико, прижавшись плечом к его плечу, и добавил, — но это гонки.

«Гонки», — эхом пронеслось в голове Льюиса. — «Ты пришёл ко мне, когда начал выигрывать гонки».

Но Нико не думал ни о чём, а уж тем более о собственных сказанных когда-то словах. Голова гудела, сказывалась усталость после заезда и долгого празднования в большой компании, хотелось спать, а рядом очень кстати сидел Льюис, уютный и молчаливый как никогда. Что-то подтолкнуло его — Льюису никогда не узнать, что именно, — и он положил голову на чужое плечо, будто в этом не было совсем ничего необычного и будто не они готовы были поубивать друг друга после какой-нибудь неудачной гонки.

Льюис ничего не мог с ним поделать, пусть даже тревога и росла в нём самом всё динамичнее — близко, недопустимо близко, не сейчас, Нико, не сейчас, — но Нико потянулся и коснулся губами его шеи, и всё пошло кувырком. Точнее сказать, пошло бы, потому что Хэмилтон был почти готов позволить Нико целовать себя сколько тому будет угодно, однако Росберг лишь лениво поцеловал его в губы и снова устроил голову на его плече.

Льюис посмотрел на умиротворённое лицо напарника, красивое, почти ангельское, и почему-то вспомнил о злополучных гонках снова. Он погладил его по немного растрёпанным волосам и тихо напомнил:
— Нико, слушай, тебя ждут. Тебя ждут дома. Вивиан и малышка.

Но в ту ночь Нико так и не поднялся к себе.

***

Поговорить им удалось только утром, когда Росберг, проснувшийся от доносившегося откуда-то гавканья собак, вдруг обнаружил себя спящим на диване в квартире Льюиса. Впрочем, Льюис, кажется, не был против – он вёл себя вполне обыденно, даже пожелал доброго утра – но, несмотря на это, Нико не мог избавиться от удушающего стыда, заставляющего краснеть за произошедшее накануне. Забылась даже стучащая боль в голове, напоминавшая о вчерашнем праздновании победы – настолько удручающим казалось то обстоятельство, что он пришёл к Льюису сам, да и ещё и в таком состоянии. И почему только Вивиан отпустила его?..

Вивиан. Мысль о ней заставила Нико, наконец, очнуться, встать кое-как с дивана, размять затёкшие конечности и торопливо выйти в небольшой коридор. Льюис застал его там же, Росберг не успел и надеть обуви, чтобы бесшумно сбежать, так что они посмотрели друг на друга растеряно и, вместе с тем, выжидающе.

— Я позвонил Вив, — первым нарушил тишину Хэмилтон, — ещё вчера. Ты уснул и…
— Боже, — невольно прервал его Нико, держась за голову. — Это выглядело так глупо, я не должен был…
— Всё в порядке. И я… — он помедлил, словно решая, сказать ли, и Росберг почти с нетерпением ждал, что же он всё-таки скажет. — Я ещё не завтракал, так что можем поесть вместе, если хочешь.

«Если хочешь».
Нико ухмыльнулся бы, не будь данная ситуация такой невесёлой, потому что Льюис всегда предоставлял ему мнимое право на выбор, хотя правильный вариант всегда был только один. Это было похоже на то, как в детстве воспитывала его мама: она говорила «делай, что хочешь», и Нико неизменно поступал так, как хотелось ей.

Но в этот раз он решил не подчиниться. В конце концов, ему казалось, что Льюис слишком самонадеян, и даже после проигрыша он держится так, словно совсем не обижен на всех вокруг, словно это всего-то небольшой промах и Нико всё равно останется позади.

Нико отказал ему вежливо.
— Спасибо, — сказал он, — но Вив, наверное, заждалась меня.

Он улыбнулся своей очаровательно мягкой улыбкой, пожал плечами почти виновато, и Льюис в ответ на это лишь сделал вид, что абсолютно не удивлён.

— Ты оказался прав, Нико, — признался он позже. — Ты и Тото. Это гонки. И, наверное, нам стоит подождать, пока они закончатся.

***

Нико ничего не ответил ему. Да и что тут было отвечать?..
Он шёл вперёд, и каждый его шаг вверх по лестнице отдавался в голове очередным вопросом, а ответов у него, к сожалению, не было, хотя куда легче ему было бы знать, кто начал эту игру первым — Льюис или всё-таки он сам? Кто первым обнаружил между ними преграду, никем не замеченную ранее? Ведь скорость, страсть, гонки — всё это всегда существовало в их мире, но кто же решил, что с него хватит и пора расставить приоритеты?..

Росберг не мог понять. Всё смешалось в его уставшем сознании, он видел перед собой Льюиса, хищного победителя и первоклассного гонщика, и, в то же время, видел его другим – некогда близким, по-прежнему настоящим и всё ещё сожалеющим обо всём.

Но когда Вивиан открыла дверь и Нико переступил порог своего дома, где пахло уютом и едва уловимым ароматом любимых духов жены, образ Льюиса — на какое-то короткое время — остался позади, вместе со всем, что его тревожило. Впрочем, он знал, что тревога ещё обязательно вернётся, как вернутся и гонки, и неизменное соперничество.

И всё, что было между ним и Льюисом, принесённое в жертву ради победы.

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		11	(100%)
Всего:		11

@темы: 1 этап, мини, авторский текст

---

1 этап, команда Мерседес.

[Mercedes Team]

Название: You know you’ll always be discovered.
Переводчик:  Mercedes Team
Бета:  Mercedes Team
Оригинал: You know you’ll always be discovered, автор detentionlevel, разрешение на перевод получено.
Размер: мини, кол-во слов в оригинале 1,223.
Таймлайн: Херес 2015.
Персонажи: Нико Росберг, Льюис Хэмильтон, мимокрокодил Дженсон Баттон.
Пейринги: Льюис Хэмильтон/Нико Росберг.
Категория: гет, слеш.
Жанр: ангст, флафф, hurt/comfort.
Рейтинг: PG-13.
Краткое содержание: как-то так вышло, что Нико и Льюис ни разу не целовались до тестов в Хересе в 2015-ом.
Примечание: переведено специально на Летний Фест по Формуле-1.

Осознание того, что Николь ушла, настигает его только на третий день тестов в Хересе. Она ушла от него, и на этот раз окончательно; вышла в эту дверь в последний раз, а Льюис, тем не менее, до сих пор не может понять, что чувствует по этому поводу.

Дженсон, наверное, пишет ему уже в десятый раз, когда Льюис разбивает телефон об стену, и слепая ярость волной накрывает его — он устал, устал от того, что все пытаются узнать, в порядке ли он, устал от беспокоящихся о нём людей. Он в порядке. Правда, в порядке.

Чувства постепенно стихают, а оставшийся адреналин растекается по конечностям. Он потягивается, проверяет твиттер, узнаёт, что Нико закончил работу на сегодня. Болид ведёт себя отлично, даже лучше, чем в прошлом году, пилотировать его — всё равно что летать.
Льюис думает о Нико в этом самом болиде.

Николь ушла.
Льюису любопытно, что чувствует в связи с этим Нико, любопытно, чувствует ли он что-либо вообще, любопытно, знает ли он о произошедшем. Не то чтобы они обсуждали эту тему наедине, и, если подумать, они ведь даже и не разговаривали толком с прошлогодней гонки в Бахрейне, когда в самолёте на пути в Лондон Нико заснул, положив голову ему на плечо и произнеся во сне его имя.
Так откуда ему было знать?

Льюис скрывается в глубине моторхоума, чтобы найти куртку, думая о том, что ему, вероятно, надо бы пойти поприветствовать команду и поесть что-нибудь, и совершенно точно не ожидает услышать, как дверь скрипит, впуская кого-то внутрь (зато вспоминает, что хотел взять из гаража баллончик WD-40, чтобы смазать петли).
Дверь скрипит протяжно и медленно, так, будто тот, кто хочет войти, не совсем уверен, ждут ли его здесь.

— Льюис? — тихо зовёт голос, и — ох, это оказывается Нико. Его голос звучит так неуверенно, что Льюису больно от осознания этого, больно от осознания всех тех слов, что он наговорил в прошлом году, больно понимать, что он позволил этому продолжаться всю зиму.

Затем следует тишина. Возможно, Нико ждёт, что Льюис выйдет к нему, но в итоге, тихо хмыкнув, собирается уйти, и Льюис решает не мешать ему, но…

— Эй, я тут, в чём дело? — говорит он, пытаясь звучать непринуждённо, и застаёт Нико на пороге полуоткрытой двери, в одном комбинезоне. — Заходи, ты впускаешь холодный воздух. Где твоё пальто, ты с ума сошёл?
На самом-то деле он не хотел ворчать, но это же Нико, чёрт возьми. Они ворчали друг на друга всегда, — с тринадцати лет — и Нико ухмыляется криво, проходя внутрь.

— Я пришёл, как только мне позволили вылезти из машины, а за ланчем Дженсон рассказал о… ладно, почему ты не позвонил мне? — наконец спрашивает он, запинаясь, а Льюис не может ничего поделать. Он так изголодался по ласке, их с Николь графики были настолько сумасшедшими, что они не были близки месяцами.

Льюис знает, что Нико простит ему этот проступок — в конце концов, он достаточно раз укладывал того спать после бессонных ночей в Монако — и наконец понимает, что позволил чувствам запутать себя. После той ночи в самолёте, когда он воспользовался, наконец, гугл-переводчиком, чтобы перевести «du bist alles, alles gut Lewis, ich liebe dich» и всё то, что Нико тогда невнятно бормотал на немецком… да, стоит признать, после этого во всём обнаружился куда больший смысл, чем это было раньше.

Это не занимает много времени, чтобы снять с вешалки у входа один из пуховиков с надписью «Мерседес» и накинуть его на дрожащего Нико, в процессе чего оказывается слишком просто прислониться лицом к его широким плечам, обернуть руки вокруг его талии… Льюис вдыхает, и то, как Нико пахнет, сразу же кружит ему голову. Запах одеколона, смешанный с запахом пота, идеально контрастирует с резким запахом дыма и жжённой резины — и вот им уже снова по шестнадцать лет, и они ютятся в тесном номере отеля после неудачной гонки, успокаивая друг друга. Какое же безумство, думает Льюис, это было четырнадцать лет назад, почти половина их жизни прошла с тех пор, но как же легко снова погрязнуть в этих воспоминаниях.

Нико весь дрожит.

— Эй-эй, парень, что такое, ты в порядке? — испугано спрашивает Льюис, откинувшись назад, чтобы взглянуть на него, и закатывает глаза, когда понимает, что Нико просто смеётся. — Идиот.

— А ты – ещё больший. Почему ты, чёрт возьми, не позвонил мне? И только не говори, что прошлый год всё ещё беспокоит тебя, ты ведь знаешь, что это всё чепуха, — смеётся Нико, толкая его плечом. — Всё ведь в порядке?

Это мило, и даже ещё милей, потому что Льюис знает, что чувствует к нему Нико, знает, что тот просто скрывает свои чувства ради него. А поэтому он делает то, что представляется ему единственным, что он может сейчас сделать, так почему бы и нет?

Мягкое удивление срывается с губ Нико, когда Льюис вжимает его в стену и целует, с удивлением понимая сам, что хотел бы сорвать этот вздох с его губ ещё миллионы раз. Это оказывается горячей, чем он представлял себе, когда думал о поцелуях с другим мужчиной – о поцелуях с Нико, если быть честным, ведь он действительно не думал ни о ком другом.

Он перемещает руки на талию Нико, мягко оглаживая шершавый номекс, и разрывает поцелуй, утыкаясь лицом в изгиб его шеи, по-прежнему прижимая его к стене. Сердце Нико бешено колотится, и Льюис улыбается, осознавая, что сделал это с ним, и безумная надежда на то, что Нико, может быть, позволит ему сделать это снова, закрадывается в его разум.

— Льюис, приятель, если ты собираешься заняться этим, то тебе действительно следовало бы для начала запереть дверь, — прерывает голос позади них, и Льюис поворачивается, его сердце колотится, а одна рука всё ещё сжимает бедро Нико.
Это Дженсон, всего лишь Дженсон. Льюис прочищает горло, стараясь держаться спокойно.
— Я… заняться чем?

Дженсон закатывает глаза, а затем ухмыляется, когда Нико потирает лицо рукой.

— Слушай, делай, что хочешь, вы двое всегда прекрасно смотрелись друг с другом, но… серьёзно, закрой дверь. В любом случае, я был тут неподалёку и решил заглянуть, может, ты уже перестал хандрить и захочешь поесть, но раз ты занят чем-то иным…

— Мы не вместе, ладно? — выдавливает из себя Нико. Дженсон фыркает.

— Естественно нет, принцесса. В общем, догоните меня позже.

— Собираешься всем рассказать о нас? — говорит Льюис в отчаянии, и Дженсон хмуро глядит на него.

— Конечно нет, зачем мне это? — отвечает он пренебрежительно. — И запри чёртову дверь, Льюис, — добавляет он, прежде чем помахать им рукой и закрыть за собой дверь.
Нико словно примерзает к месту, неспособный до конца оценить всю ту последовательность событий, что только что произошла, а Льюис вздыхает, смотря в одну точку на полу.

— Мне жаль, — смущённо бормочет он, и Нико, вздрогнув, наконец, отмирает, вновь притягивая Льюиса к себе, чтобы обнять, осторожно касаясь губами виска.

— Всё хорошо? — говорит он тихо. Льюис кивает, прижимаясь к нему.

Кажется, что они стоят в таком положении целую вечность, переплетённые друг с другом, пока каждый из них не чувствует, что они снова могут встретиться с этим миром лицом к лицу, пока они не убеждаются в том, что смогут разобраться во всём, что есть между ними. Потому что оно есть, понимает Льюис, и всегда было, ему просто понадобилось невыносимо много времени, чтобы выяснить это для себя.

— Мне жаль, что я не сделал этого раньше, вот и всё, — говорит он, и Нико фыркает от смеха.

— Мне тоже.

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		14	(100%)
Всего:		14

@темы: 1 этап, перевод, мини

---

1 этап, команда Мерседес.

[Mercedes Team]

Название: Something's gotta give.
Переводчик:  Mercedes Team
Бета:  Mercedes Team
Оригинал: something's gotta give, автор ancientstreets, разрешение на перевод получено.
Размер: мини, кол-во слов в оригинале 3554.
Таймлайн: сезон 2015.
Персонажи: Нико Росберг, Льюис Хэмильтон (Себастьян Феттель и Вивиан Росберг эпизодически).
Пейринги: Льюис Хэмильтон/Нико Росберг.
Категория: джен, слэш.
Жанр: ангст, драма, повседневность.
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: - Ты же знаешь, что были. Не прикидывайся, что не помнишь. Мы были друзьями, когда мы были детьми.
- Мы дружили со всеми, когда мы были детьми, - невесело смеётся Нико. – Я помню 2008, отличное было время. Лучший год.
Примечание: переведено специально на Летний Фест по Формуле-1.

- Так больше не может продолжаться, - Тото показывает на них обоих. – Ещё один подобный год мы не выдержим.
Льюис закатывает глаза, Нико смотрит перед собой, словно не видя босса. Ситуация добралась до своей критической точки.
- А разве это имеет значение? Ты сам говорил, что это неважно, - говорит Нико, в его словах слышится фальшивое спокойствие, приправленное толикой яда. – Просто мы не можем быть друзьями. Смирись с этим, жизнь продолжается.
- Неужели? Мне почему-то так не кажется, - отвечает Тото. Он убеждён в том, что прав. И Льюис видит, что сегодня он не намерен терпеть то дерьмо, которое оба его пилота регулярно выливают друг на друга. – Мы не требуем от вас становиться лучшими друзьями, мы всего лишь хотим, чтобы вы не грызлись каждую чёртову минуту. Тогда мы сможем сконцентрироваться на гонках, а не на сплетнях в прессе.
Льюис вздыхает. Он действительно прилагал невероятные усилия к тому, чтобы не принимать некоторые вещи близко к сердцу, сосредотачиваться на себе, исключать для себя всё то, что не связано с его собственной гонкой. Но он забыл об одной вещи: он по-прежнему в Мерседесе, и рядом с ним сидит Нико. А это значит, что проще было бы провести год без вечеринок, чем без внутрикомандных склок.
- А как же речи типа «мы-не-можем-заставлять-их-ладить-друг-с-другом»? Ну?
- Так говорит Ники, не я, - Тото пожимает плечами. – И это было до того, как под угрозой оказались гонки. Знаешь, будь моя воля, я бы запер вас в комнате до тех пор, пока вы не решите ваши идиотские проблемы с эмоциями, как это делают пятилетки. Чтобы пялились в стену до тех пор, пока не почувствуете, что готовы извиниться.
Лицо Льюиса остаётся каменным.
- Лично у меня с гонками всё в порядке.
- Ну ещё бы, - фыркнув, бормочет Нико. Льюис знает, что бьёт ниже пояса.
Тото поднимает палец вверх, чтобы призвать обоих к тишине.
- Это не подлежит обсуждению. Ведите себя прилично хотя бы для прессы. Хватит пытаться вывести друг друга из себя. Прекратите ныть об утраченной дружбе и повзрослейте наконец, мать вашу. Нам это совершенно не нужно, пока мы не окажемся на безопасном расстоянии от Феррари в зачёте, так ведь?
Он не дожидается ответа и покидает комнату для совещаний, оставляя обоих наедине с их раздражением.
- Очаровательная беседа, - в голосе Нико сквозит ирония.
- Ну, кое-кто в ней точно нуждался, - Льюис на секунду теряет самообладание и отвечает слишком быстро, видя, что напарник собирается уходить. «Дыши глубже», - напоминает он себе. – Ты же знаешь, что специально я тебе ни за что бы не уступил.
Это чистая правда, и он уверен, что говорить о подобном Нико нет нужды.
- Ясное дело, это было бы ниже твоего достоинства. Ты просто помог своему приятелю Феттелю.
- Конечно! – Льюис смеётся. – Само собой, мне настолько важно бороться с тобой, что я был готов навредить команде, лишь бы увидеть твой позор! Это ведь вполне в моём стиле, как думаешь?
Нико словно цепенеет, и Льюис почти уверен в том, что он не ответит. Почти.
- Я понимаю, командная работа сейчас важнее всего. Потому что «командная работа» нужна для того, чтобы сделать тебя первым. А отступишь ли ты, если я буду первым? Нет, потому что моя гонка тебя не волнует. Не так ли?
- А она должна меня волновать? Мне нужно дать тебе фору? К слову, если хочешь выяснить, уступлю я тебе или нет, для начала можешь попробовать всё-таки догнать меня, а не застревать вторым, как ты делаешь постоянно.
Смех Нико полон горечи, и Льюис вдруг пронзительно-остро понимает, насколько он задет. Это видно невооружённым глазом. Кажется, чем больше Нико старается внутренне обходить эту горечь, тем больше они впоследствии ранят друг друга.
- Вот видишь. Могу спорить, ты не мог дождаться момента, чтобы сказать мне это.
- Ну, учитывая то, что на самом деле мне плевать… - Льюис с нарочитым равнодушием разводит руками. – Однако, возможно, стоило сказать об этом раньше, если бы это добавило хоть какой-то конкуренции на треке.
Уходя, он не смотрит на лицо Нико и упорно игнорирует слабое чувство сожаления, разгорающееся в глубине живота после того, как злость и досада покидают его. Всё, что остаётся – горьковатый привкус во рту и те слова, которые он хотел сказать на самом деле.

* * *

Льюис упрям, поэтому на камеру он играет в «хорошего парня» с Себастьяном. Это не трудно, потому что он успел сблизиться с Феттелем и не может заставить себя по-настоящему ненавидеть его даже в те моменты, когда тот становится на его пути к подиуму. «Сволочной союз», или как там их парочку назвал Дженсон.
- Не слишком-то красиво с твоей стороны, - замечает Себастьян, когда они уплетают очевидно больше еды, чем следовало бы, на барбекю, устроенном для всех команд в Бахрейне. Нико стоит в стороне, даёт интервью вместе с другими представителями Мерседеса.
Закатив глаза, Льюис делает глоток воды.
- Он нападает на меня, я обороняюсь. Именно так оно и работает. А ты что делал бы на моём месте?
- Вообще-то я не знаю, - Себастьян задумывается. – Мы с Кими очень хорошо уживаемся. Подшучиваем друг над другом, конечно, но у нас прекрасные отношения.
- Здорово, парень, ты не представляешь, насколько помог мне, - иронизирует Льюис, накалывая на вилку кусочек брокколи с чуть большим усилием, чем требуется.
- А, так это был не риторический вопрос? Тебе и правда нужен совет, как поладить с Нико? – Себастьян улыбается так, что Льюису хочется его пнуть.
- Заткнись, я этого не говорил. Не нужны мне советы касательно жизни молодожёнов от тебя и Райкконена.
Эта лёгкая шпилька даже не задевает Феттеля.
- Прости-прости! Но давай начистоту: мы с Кими будем куда лучшей парой, чем вы с Нико, особенно если учесть…
- Прекрати, а то это уже становится стрёмным, - Льюис трясёт головой. Себастьян смеётся, видя его муки.
- Я всего лишь к тому, что мы с Кими действительно на одной волне.
- Слишком много лишней информации, чувак. Мне стоило бы сейчас быть с ним. По крайней мере, он бы меня игнорировал, это уже что-то.
- Почему-то мне кажется, что ты не сможешь выдержать игнор дольше пяти минут, - пожимает плечами Себастьян. – Я думаю, ты расплачешься; мне определённо стоит когда-нибудь это проверить. Нико случайно раньше не игнорировал тебя?..
- Я тебе сейчас в глаз дам. Тут повсюду камеры, пресса будет просто счастлива. Возможно, это поможет им отвлечься от меня и Нико.
- Эй-эй-эй, насилием вопрос не решишь, - Себастьян успокаивающе хлопает его по плечу. – Кроме того, я на самом деле беспокоюсь. У меня вообще самое нелепое положение в этой ситуации: находиться между вами на подиуме, на пресс-конференции…
- Твоё стремление помочь невыносимо. Я надеюсь, завтра третьим будет Масса, и он избавит тебя от этой проблемы, - Льюис ухмыляется одними губами, и приходит черёд Себастьяна закатывать глаза.
- Тебе Масса даже не нравится, ты меня обижаешь такими словами.
- Приятель, это и есть то, что обычно делают друзья, - Льюис протягивает Себастьяну бутылку с водой. Феттель качает головой и ухмыляется.
- У тебя очень искажённое представление о том, что делают друзья. Я вот не понимаю, почему вы с Нико больше не можете нормально общаться, он-то ни капли не изменился…
Льюис чувствует себя уязвлённым. Дать разумный ответ на этот вопрос выше его сил. Поэтому он продолжает молча потягивать свою воду и сдерживает себя в желании посмотреть в сторону Нико, когда тот не видит.

* * *

Льюис понятия не имеет о том, что говорят в прессе, вплоть до своего возвращения в Лондон. Он помнит, как Николас всегда предупреждал по телефону, что он не должен читать или смотреть интервью Нико или каких-либо других пилотов, потому что малейшая деталь может зацепить его и подействовать, словно красная тряпка на быка. Он помнит об этом и всё равно просматривает свою электронную почту, кляня себя за излишнее беспокойство: а ну как сплетни об их отношениях в прессе приняли совсем уж дурной оборот? В таком случае с этим придётся что-то делать… В очередном интервью Нико обнаруживается довольно большой абзац о нём, и Льюис, игнорируя звучащий в голове голос брата, и читает, с усилием сглатывая неожиданно вставший в горле ком.
«Я могу предсказать наперёд все его действия, я на самом деле очень хорошо понимаю его. Что бы он ни делал, я могу назвать причины этого. Иногда он меня раздражает. Вернее, некоторые черты его характера».
Льюису достаточно первых же двух строк, чтобы ощутить желание швырнуть телефон на диван или на стол и забыть обо всём, однако он знает, что это правда; знает потому, что то же самое про Нико может сказать и он сам. Это какая-то злая шутка, насмешка; в конце концов, просто нечестно, что они знают друг друга лучше, чем кого-либо. Так не должно быть. Только не тогда, когда назвать их друзьями можно с огромной натяжкой, когда они и двух дней прожить не могут без того, чтобы не сцепиться. Вопреки здравому смыслу, Льюис продолжает читать. Коко явно чувствует неладное, потому что запрыгивает на кровать и сворачивается калачиком под боком хозяина.
«Сейчас у нас с Льюисом сложный период. Мы не можем быть друзьями в полном смысле этого слова. Мы вместе переживаем взлёты и падения. Мы разговариваем только тогда, когда это необходимо, но иногда мы вместе смеёмся. Есть множество вещей, которые мы всё-таки делаем вместе. Мы вместе гонялись в картинге, и сейчас мы оба здесь».
Вот оно. Он не мог видеть лицо Нико, когда тот произносил эти слова, но он точно знает, что это не специально отрепетированный для репортёров ответ, он знает, что это искреннее. Льюиса приходит в бешенство от того, что они оба никак не могли прекратить спорить и наконец сказать это друг другу. Он пролистывает список контактов, и его палец зависает над именем Нико. Коко внезапно скулит, и это отчего-то удерживает Льюиса от решительных действий. Он блокирует телефон и оставляет его на кровати, отправляясь на улицу.

* * *

Льюис думает, что возвращение Вивиан с утренней пробежки в тот самый момент, когда он приходит домой – скорее благо, чем наоборот. Она вся взмокла, но светится от счастья, улыбаясь ему так, словно наконец увидела старого друга после долгой разлуки.
- Льюис, дорогой, где ты был? Я тебя сто лет не видела! Я бы тебя обняла, но я ужасно вспотела, и это будет скорее противно.
Она говорит это и выглядит невероятно обрадованной тому, что Льюис здесь. Он немного смущается, что всегда происходит, когда дело касается Вивиан. Её приветливость и деликатность неподдельны, что бы ни происходило между Льюисом и её мужем. Он наклоняется, чтобы почесать Коко за ухом.
- Да, я редко был дома в последнее время, всё как-то занят… - он невольно смотрит на её живот, уже достаточно округлившийся и делающий её привлекательнее обычного. – Ты выглядишь замечательно.
Она строит ему рожицу.
- Говорят, что беременность украшает женщину, но я тебя уверяю, так кажется только со стороны.
Льюис от души смеётся в ответ, вспоминая, как его сестра жаловалась буквально на всё, когда была беременна.
- Кстати, тебе уже лучше?
- Да, спасибо за беспокойство, - кивает она, возводя глаза к потолку. – Нико трясётся надо мной так, будто я сделана из стекла. Иногда это забавно, но чаще раздражает.
- Он забывает о том, что ты можешь надрать ему задницу, - двери лифта открываются, и Льюис придерживает их, пропуская Вивиан вперёд. Потом заходит сам, взяв Коко на руки.
- Ага, могу, - она смеётся, но веселья в её глазах не видно. – Но я позволяю Нико делать то, что кажется ему необходимым. В конце концов, ему сейчас тяжелее, чем мне.
На пару мгновений между ними воцаряется неловкое молчание. Оба знают, что Льюис является одной из главных причин этому.
- Как ты, Льюис? – участие в её голосе настолько искреннее, что он не может ей лгать.
- Я не знаю, Вив, - он вздыхает. – Я правда не знаю. Сейчас всё будто немного не на месте.
Вивиан кивает, накрывает его ладонь своей, и каким-то образом он понимает, что он подразумевает под словом «всё». Прежде, чем он успевает сказать что-нибудь ободряющее, двери лифта распахиваются на его этаже.
- Ещё увидимся, Вив. Береги себя и малышку, хорошо?
- Обязательно, - она грустно улыбается. – И ты береги себя, Льюис. Для своего же блага, да и для блага Нико тоже.
Он боится спросить, что именно она имеет в виду, поэтому просто отвечает кивком и отворачивается.

* * *

Собственная квартира пугает Льюиса в последние дни. Она кажется слишком пустой и тёмной, но это не самое главное. Он мысленно клянёт Себастьяна за его дурацкую шутку, клянёт себя за чувство одиночества, за то, что выглядит жалким. И он знает, что всё это только его вина. Он не выдерживает и пары дней, звонит приятелям и коллегам по работе, которые его едва знают, и бронирует билет на самолёт в Испанию.
Дверной звонок разливается трелью как раз в тот момент, когда он почти полностью собран и готов к выходу. Льюис открывает дверь и видит на пороге Нико.
- Снова уезжаешь, - он утверждает, не спрашивает. Льюис кивает, но не приглашает его войти. Нет смысла. – Ты не устал от этого?
Льюис воздерживается от колкостей, так как голос Нико звучит скорее заинтересованно, чем осуждающе.
- Я устаю, находясь здесь.
- Тебе не нужно уезжать куда-то из-за меня, - услышав это, Льюис думает, что Нико сумасшедший, пока не понимает, что он просто пошутил.
- Ты будешь шокирован, но моя жизнь вообще-то не вертится вокруг тебя, - Льюис знает, что это наполовину ложь. Они оба знают это. Нико прислоняется к дверному косяку и наблюдает, как Льюис закидывает последние вещи в рюкзак.
- Тебе действительно надо идти? – спрашивает Нико, помогая вынести из квартиры один из его чемоданов.
- Действительно. На самом деле я должен идти прямо сейчас, иначе я опоздаю на самолёт.
- У тебя же частный самолёт, - невозмутимо замечает Росберг.
- Это не значит, что я должен заставлять своих людей ждать, - Льюис пожимает плечами. – Увидимся через три недели.
- Ладно… - кивает Нико, при этом глядя на Льюиса так, будто хочет сказать что-то ещё. – Ладно, - говорит он снова и делает нечто совершенно неожиданное. Он заключает Льюиса в объятия, утешающие, крепкие настолько, что от них перехватывает дыхание. На мгновение Льюис обнимает его в ответ, хотя его разум кричит: «Я не должен делать это, не сейчас, не сейчас». Вместо этого он задерживается ещё на секунду, после чего разрывает объятия, запирает дверь и уходит.
Он путешествует и забывает о доме. В течение полутора недель он посещает Испанию, Париж, следом Лондон, Лас-Вегас, Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Он Льюис Хэмильтон, он выходит в свет, отрывается на вечеринках, он постоянно на виду. Он встречается со своими друзьями-знаменитостями и закидывает совместные фото в инстаграм. Он забывает пустую квартиру, старается забыть о Нико и о том, что чувствовал себя ужасно, живёт от одного мероприятия до другого. Когда приходит время, он возвращается в Испанию и с головой окунается в работу, обсуждает стратегию относительно шин, механические тонкости своего болида и наматывает круг за кругом на трассе. Он изматывает себя и делает вид, что перестал думать.

* * *

Они становятся образцом прекрасных отношений, демонстрируют это каждую минуту в мелочах, которые заставляют других говорить о том, что не имеет значения, насколько остро их соперничество, ведь они по-прежнему остаются друзьями, как это было в детстве. Они брызгают шампанским с подиума и дают интервью вместе, и это прекрасно. Даже если они притворяются, это удаётся им без усилий. Тото удовлетворённо кивает, глядя на происходящее, а Ники лишь фыркает - стало быть, всё работает как надо.
И работает до тех пор, пока на поверхность не всплывают воспоминания, до тех пор, пока всё не начинает идти слишком хорошо, пока они не становятся друг другу слишком близкими, слишком родными. Они знают, что это может иметь всего два выхода. Они знают.
- Это не работает, - говорит Льюис за обедом в отдалённой от жаркого паддока комнате. – Эта штука с игрой в друзей.
Нико молчит несколько мгновений, продолжая уплетать своего жареного цыплёнка так, будто Льюис ничего и не сказал.
- А мы вообще были ими? Что-то с трудом припоминаю. Я имею в виду, были ли мы настоящими друзьями, - наконец отвечает он. Льюис удивляется, потому что забыть об этом было бы действительно трудно: все те годы, которые они провели там, и тот путь к вершине, который они проделали вместе. Он задаётся вопросом, какую же психологическую игру ведёт сейчас Нико.
- Ты же знаешь, что были. Не прикидывайся, что не помнишь. Мы были друзьями, когда мы были детьми.
- Мы дружили со всеми, когда мы были детьми, - невесело смеётся Нико. – Я помню 2008, отличное было время. Лучший год.
- В 2008 мы были друзьями, - замечает Льюис.
- Мы были… кем-то, - соглашается Нико. – Мы были счастливыми, глупыми, полными гордости детьми.
Льюис качает головой.
- Ты был моим лучшим другом. Это то, что я помню.
Нико ничего не отвечает на это, даже спустя пару минут. Он подаёт голос только тогда, когда они оба разделываются с обедом и отдыхают перед тем, как им снова придётся выйти наружу.
- Я не думаю, что мы были друзьями. Я думаю, мы просто всегда очень старались ими стать.
Льюис вздыхает, на секунду отступаясь.
- Почему нет?
- Потому что я не помню того, что помнишь ты. Наверное, никогда не было такого, чтобы я смотрел на тебя и думал о тебе как о своём лучшем друге.
Льюис делает вид, что эти слова задевают его не больше, чем что-либо сказанное Нико раньше. Он не даст подобраться к себе так просто. Он фыркает:
- Спасибо, это очень мило.
- Это потому, что я любил тебя. Я думал, ты понимаешь это. Вот то, что я помню. Свою влюблённость в тебя, - Нико говорит об этом так обыденно, будто рассказывает Льюису какую-то старую, ничем не примечательную историю. – Я помню, как целовал тебя, когда мне было тринадцать, и я помню, как боролся с тобой из последних сил, когда мне было пятнадцать. Тогда я был влюблён в тебя, и в 2008 тоже. Когда мы тайком пробирались друг к другу в отелях и трахались до эйфории и изнеможения.
- А что с Вивиан? – вопрос звучит совершенно по-идиотски, но это единственное, что Льюис в состоянии выдавить из себя в данный момент.
Нико смеётся, выражение его лица смягчается.
- Когда я просыпаюсь и вижу рядом Вивиан, которая жалуется на раннее утро и заставляет меня готовить завтрак, я осознаю, насколько я люблю её, и так происходит каждый день. Я смотрю на неё и понимаю, что всё то, что мы делаем вместе, семья, которую мы строим, сама она – лучшее, что когда-либо могло случиться в моей жизни. Но в конечном счёте всё это не вычёркивает ничего из прошлого. Я не могу перечеркнуть тебя, и она это знает. Она понимает это.
- И… что сейчас?
- Я не знаю, - вздыхает Нико. – Я не хочу этого знать.
Льюис чувствует, что у него кружится голова, как если бы он заболел или проснулся с похмелья. Взгляд Нико полон жалости, и он не знает, сможет ли выдержать ещё что-то подобное.
- Господи, Нико, зачем ты мне это сказал, ты не должен был этого говорить…
- Но тебе стоит знать. Хотя бы потому, что ты сам не можешь избавиться от этого, но тебе необходимо порвать с прошлым. То, что связывает нас… ты должен это отпустить, потому что мы больше не сможем стать друзьями. Тебе не нужно беспокоиться о предстоящем большом сражении между нами. Мы ведь оба знаем, что оно обязательно состоится.
Льюис смотрит на него с ненавистью. Он ненавидит эти горящие глаза, ненавидит то, что Нико стоит здесь и заставляет чувствовать себя так паршиво, как не было никогда в жизни, при этом полагая, что делает ему одолжение. Льюис смотрит на Нико и вспоминает, как смотрел на него тогда, вспоминает тесноту в груди, словно ему не хватало воздуха. Он помнит всё, но признаться в этом невозможно, это будет просто нечестно, потому что он никогда не думал, что любил кого-то, кроме Николь. Она отличалась от других, однако та боль, которую причиняла она, не может идти ни в какое сравнение с болью, которую он испытывает сейчас. Льюис уже ни в чём не уверен. Под его ногами словно разверзается пропасть, и он летит в её глубину, тонет в бездне.
- Похоже, нам больше ничего не остаётся.
- Мне жаль, - говорит Нико, и Льюис чувствует, что это правда. Он тоже сожалеет.

* * *

В течение следующих недель они разговаривают совсем немного. Жизнь как будто возвращается на круги своя, Льюис продолжает гонять и никогда не бывает дома. Время от времени он подумывает, не переехать ли ему обратно в Лондон, но всё никак не возьмётся за это. Отчасти потому, что ему просто лень, но главной причиной является то, что он знает: от этого ничего не изменится. Он сам не изменится. Пару раз он встречает Вивиан и получает приглашение на ужин. «Может, на следующей неделе», - каждый раз отвечает он, на что Вивиан грустно кивает, зная, что он никогда не придёт.
Иногда Льюис звонит Себастьяну. Тот не ходит с ним на вечеринки, их совместное времяпровождение ограничивается только работой. Это означает, что нет таких вещей, которые могли бы сделать их достаточно близкими. Это хорошо, говорит себе Льюис, это хорошо, потому что Себастьян не осуждает его и не ведёт себя так, будто он страдает от нескончаемой тоски и одиночества и требует помощи.
Льюис выигрывает большинство гонок, и это замечательно. Пустота внутри заполняется; у него есть цель, к которой нужно стремиться. И Нико всегда рядом, всегда в шаге от него. Видно, что он переживает за Льюиса, но никогда не говорит об этом, даже если уверен, что есть причины для беспокойства. А они действительно есть.
Нико также побеждает, хотя Льюис по-прежнему остаётся фаворитом. Однажды в порыве чувств он обнимает Льюиса, смеётся ему в ухо, и это выводит Льюиса из хрупкого равновесия. Незначительный физический контакт заставляет остро ощутить то, насколько ему не хватает Нико. Так больше продолжаться не может.
Проснувшись на следующий день, Льюис чувствует себя совершенно разбитым, но на автомате выскребает себя из постели, как и в любой другой день. Это пройдёт, говорит он себе. Льюис одевается, спускается на завтрак и видит, что Нико занял для него место за командным столом. Он скучает по Нико, даже при том, что они видятся друг с другом чаще, чем с кем-либо. Даже при том, что Нико всегда на расстоянии вытянутой руки. Он безумно, невыносимо скучает. Он будет продолжать бороться и ненавидеть Нико за шаткое перемирие между ними, за ту безнадёжно огромную пропасть, что становится больше с каждым днём. Он никогда не скажет Нико об этом, он никогда ничего не скажет ему.
Это пройдёт, говорит себе Льюис, просто обязано пройти. Если желать чего-нибудь действительно сильно, что-то непременно должно измениться.

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		19	(100%)
Всего:		19

@темы: 1 этап, перевод, мини

---

1 этап, команда Мерседес.

[Mercedes Team]

Название: Ножи.
Переводчик:  Mercedes Team
Бета:  Mercedes Team
Оригинал: Knives, автор kangeiko, разрешение на перевод получено.
Размер: мини, кол-во слов в оригинале 1,904.
Таймлайн: сезон 2014.
Персонажи: Нико Росберг, Льюис Хэмилтон.
Пейринги: Нико Росберг/Вивиан Сибольд, намек на Нико Росберг/Льюис Хэмилтон.
Категория: джен, слеш.
Жанр: ангст, повседневность, херт/комфорт.
Рейтинг: PG-13.
Краткое содержание: Льюис, предатель, вместо Нико сказал об этом Вивиан.
Примечание: переведено специально на Летний Фест по Формуле-1.

Льюис, предатель, вместо Нико сказал Вивиан.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу.

Вивиан — если честно, Нико не знает что сделала Вивиан. Во всяком случае, она приняла ответ Льюиса и вернулась наверх.

— Нико, — позвала она его и мягко дотронулась до его плеча.

Нико боролся с кофемашиной, которая выбрала именно этот момент, чтобы перестать работать.

— Да?

— Нико. — еще раз тихо повторила Вивиан, и Нико ощутил уколы страха.

— Виви, что? — оборачиваясь, Нико положил отвертку на столешницу.

— Я, ох, — сказала Вивиан. — я только, я только что разговаривала с Льюисом. Он не придет.

— Придет куда?

— Нико, на свадьбу, — мягко, словно ребенку, произнесла Вивиан. — Он поменял решение о приглашении. Он не придет на свадьбу.

Но…

— Но он шафер, — глухо произнес Нико. — Он…

Тогда он понял это окончательно. Мы не друзья.

*

У Нико много друзей. Найти нового шафера не будет… это не будет сложно.

Пьяный, он позвонил отцу и зло кричал в трубку на полузабытом финском, vittu, vittu, vittu, пока он не поднял взгляд и не увидел, что его отец здесь и качает головой.

— Ты должен взять себя в руки, — сказал отец и усадил Нико нормально. — Позволять этому мальчишке так вести себя с тобой, без причины….

Нико увидел, что за спиной отца Вивиан сложила руки на груди и отвернулась.

*

В Канаде Льюис прислонился к нему, как раньше. Мы не друзья, пронеслось в голове Нико, да и он еще не выбрал нового шафера.

Он почувствовал, как Льюис приобнял его, положа руку на лопатки, и это оказалось невыносимо тяжело, больше, чем он смог бы вынести. Нико резко отошел, даже не думая о вездесущих камерах. На Льюиса он даже не взглянул.

*

Льюис выиграл на Сильверстоуне, но Нико было все равно. Конечно, Льюис собирался здесь выиграть, несмотря на дождь, солнце, или не самую умную стратегию. Нико едва ли не вздохнул с облегчением, когда его болид вышел из строя – он предпочитал ликование толпы, а не злость.

Конечно, когда подошло время гонки на Хоккенхайме, он собрался. Тут не было особого выбора, да и… это же не имеет значения, правда?

В конце концов, Дэвид — его школьный друг — с радостью занял место шафера.

(Он не разговаривал с ним несколько недель, даже если не месяцев, и Дэвид был весьма удивлен данному предложению, даже если удивление длилось недолго.

— Разумеется, — сказал он, и его понимающий взгляд заставил Нико отвернуться).

*

— Вы не будете разговаривать друг с другом, это ясно? Вы не будете разговаривать друг с другом, пока мы не решим, что делать дальше.

Нико молча кивнул. Он не смотрел на Льюиса. Всё, что он видел, — это разъяренный взгляд Тото, а позади него качающих головой Ники и Пэдди.

(Его отца здесь не было. А Нико представлял его прямо за Тото, с сжатыми губами.)

Он прилетел домой немного позже Льюиса, и, поднимаясь по лестнице, на мгновенье остановился возле двери Льюиса. Он мог слышать негромкий звук из колонок его Ай-Пода, и, опершись на дверной косяк, подумывал постучаться.

Вы не будете разговаривать друг с другом.

Он медленно поднимался по ступеням. Его дверь открылась не так легко — этому помешало некое препятствие. Кто-то подложил что-то под дверь. Это лежало в конверте из бумаг для записей, на которых люди пишут сообщения для уборщицы, или делают пометки для уборки стола.

Внутри был его запасной ключ.

Мы не друзья.

Он сидел в коридоре с распахнутой дверью и смотрел на подтверждение этой фразы.

*

Он положил ключ на небольшой выступ над кофемашиной. (Она не работала нормально еще с того дня, и Нико все подумывал, чтобы выбросить ее и купить новую, но так и не сделал этого.)

*

Сузука. Он не помнил, кто сказал ему, не помнит точной фразы. Первой мыслью было рассказать Льюису –именно это – так как на то мгновенье он и не помнил, что они больше не друзья. Он забыл, что Льюис больше не сидит у него на диване, когда ему скучно, не ест яблоки, которые купил он, не забывает наполнить чайник, после того, как налил себе чаю. Он забыл, что их больше нет, и обнимает Льюиса за плечи, чтобы сообщить о случившемся. Тот передергивает плечами от прикосновения, и Нико с ужасом не понимает, почему.

А потом он вспомнил. Вспомнил.

— Льюис, - тихо прошептал он. — Льюис, Жюль попал в аварию. Он… это… всё плохо.

И Льюис взглянул на него, медленно моргая, он выглядел шокированным. Нико отшатнулся быстрее, чем Льюис успел бы задать вопрос, который хотел задать. У Нико ответов не было.

Он сел на диван в комнате отдыха перед подиумом, и протер волосы полотенцем. Он отстраненно подумал о Жюле. Он понял, что ничего не знает о нем.
Совсем.

*

Они летят сразу в Сочи, у них просто нет выбора. Смена часовых поясов была достаточно серьезной, и они проводили время, адаптируясь к новому распорядку.

Судя по лицу Фернандо, он все еще не мог прийти в себя. Он писал твитты посередине ночи — посередине его ночи — не мог уснуть в положенное время, несмотря на дни отдыха, и с кем-то сердито переговаривался по телефону. Нико хотел спросить, но…

— Он переживает эту ситуацию слишком тяжело, — сказал Кими, когда Нико тихонько поинтересовался о состоянии Фернандо. — Если хочешь узнать подробнее, спроси у него.

Нико понял, что это означало «не суй свой нос не в своё дело».

Сочи прошло не так ярко, чтобы отвлечь всех от мыслей о Жюле.

Каждую ночь Нико видел, как Серебряная Стрела аквапланирует по асфальту Сузуки, и, просыпаясь, ощущал неприятный привкус на губах.

Он летел домой вместе с теми, кого знает и любит. Дженсон — сильно пьян, ДиСи постоянно рядом с ним, Дэн рассказывает всем, кто слушает, глупые истории, ЖЭВ качает головой, а Нико все пьет и пьет, и пьет, и пьет, потому что Жюля с ними нет, нет с ними и Льюиса, а его сны наполнены брызгами воды и скрежетом металла.

*

Мама Вивиан заболела. И, хотя, Нико об этом помнил, пустая квартира все равно была небольшим удивлением. Пахло завянувшими цветами и ванилью от стоявших на столике свеч. Нико слышал, как внизу, Льюис ходил по квартире, его включенную музыку и свистевший чайник. Он, наверняка, уже давно был дома и, как приехал, разобрал сумки.

Я тоже должен это сделать, подумал Нико и, включив телевизор, лег на диване, оставив чемодан в коридоре, где грязь с него начала впитываться в светлый ковер.

Это… он даже не знал, что смотрит. Какое-то ужасное реалити-шоу, видимо, что-то связанное с моделями, учитывая большое количество девушек в бикини.
Или это могло быть какое-нибудь кулинарное шоу. Картинка не занимала мысли, его глаза закрывались, он подумывал снять обувь, но, так как забыл включить обогреватель, он замерз.

Он уснул.

Он проснулся от включившегося в коридоре света. Вивиан, спросонья подумал он. Она вернулась пораньше? Он забыл позвонить. Он должен… он должен был позвонить.

— Виви, — позвал он хриплым голосом. — Виви, прости, я забыл позвонить.

— Это я. — сказал Льюис, снимая тапочки.

Нико, моргая, посмотрел на него:

— Что?

— По всему коридору грязь, тебе лучше вызвать уборщицу, прежде чем это увидит Вивиан. — сказал Льюис, садясь рядом с ним на диван, отвоевывая пространство, и в процессе этого толкнув Нико в бок. Он укрыл их обоих пледом, взятым с полки возле двери, подтягивая край к Нико и пиная его ноги, пока тот не снял обувь и не свернулся в клубок под голубым кашемиром.

— Я оставил дверь открытой? — спросил Нико. По телевизору начался телемагазин, и они смотрели, как продавец нахваливает новые, острые ножи.

Льюис подвинулся к нему ближе. Его волосы были влажными, футболка липла к телу — Нико понял, что Льюис только из душа, — и он еще сильнее укутался в плед.

— Я скопировал.

— Что?

— Прежде чем вернуть ключ, я сделал с него копию. — вздохнул Льюис.

Нико посмотрел на него.

Льюис отвернулся.

— Это на всякий случай, — защищаясь, произнес он. — Что если это будет необходимо?

Нико никогда не хотел ударить кого-либо больнее, чем сейчас. Более минуты Нико, молча, смотрел на него, прежде чем смог вымолвить хоть что-то.

— Ты ужасен, и я ненавижу тебя. — сказал он, сложив руки на груди. По телевизору ему рассказывали о бриллиантовом кольце, которое он может заказать прямо сейчас по дешёвой цене.

Возле него, Льюис тяжело вздохнул. Он не успел встать с дивана, когда Нико схватил его за руку.

— Что? — спросил Льюис.

— Сядь обратно, чтоб я поненавидел тебя еще немного. — сказал Нико, дергая его на себя так, что тот сел на его колени.

Льюис фыркнул, но подчинился, поднимая плед. Еще некоторое время они посмотрели телевизор, не говоря ни слова.

— Иногда, — сказал Нико, глядя на экран, — иногда я вижу во сне, что твой болид аквапланирует. Ты делаешь это прямо передо мной, а я ничего не могу сделать. Тебе когда-нибудь снилось такое?

На мгновенье Льюис задумался.

— Нет, — сказал он. Он повернулся и обнял Нико за талию. Это было настолько привычно, что Нико даже не мог дышать от мысли о том, что он скучал о таком. Льюис дышал ему в волосы, а потом наклонился к его уху. — Нет, в моих снах, когда я выхожу из поворота, ты уже разбился.

Нико заснул, ощущая тепло Льюиса около себя, накрывшего их пледом. По телевизору, беззвучно, мелькали телемагазины и онлайн-казино, глаза Нико слипались, и он очень устал.

*

Он проснулся на диване, завернутый в плед. Телевизор был выключен, и его обувь стояла в коридоре.

Разумеется, он был один. Он один, и нет никаких доказательств, что Льюис вообще был здесь. Никаких, потому что он не оставил тут никакого ключа, который мог бы использовать, чтоб войти.

Нико стоял посередине комнаты, его тело ныло, а он смотрел на грязные следы от ног на ковре.

Он улыбнулся.

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		16	(100%)
Всего:		16

@темы: 1 этап, перевод, мини

---

[FOMFC]

Ну что, Уильямс, Мерседес, сегодня ваш день

Не забывайте, что выкладки происходят от имени вашего командного сообщества. Новый фик - новый пост, в конце каждого поста голосование с вопросом "Понравилось?" и единственным вариантом ответа "Да!".
Ваш день длится до 0:00 по Москве.

Удачи!

запись создана: 30.07.2015 в 11:27

@темы: выкладки

---

1 этап. команда Ред Булл.

[Red Bull Racing FOMFC]

Название: Вернись ко мне снова
Переводчик: Red Bull Racing FOMFC
Бета: Red Bull Racing FOMFC
Оригинал: Come back again, автор sundaymorning, разрешение на перевод отправлено.
Размер: драббл, 734 слова в оригинале
Таймлайн: сезон 2014
Персонажи: Марк Уэббер, Себастьян Феттель, упоминаются Хейкки Ковалайнен, Рубенс Барикелло, Фернандо Алонсо, Льюис Хэмильтон, Берни Экклстоун
Пейринг: Марк Уэббер/ Себастьян Феттель
Категория: слеш
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Себ и Марк встречаются на благотворительном мероприятии в 2014 году.
Примечание: переведено специально на Летний Фест по Формуле-1

С трибуны привычно доносится тихий гул и свист, но толпа в этот раз несколько иная, а атмосфера на Сильверстоуне больше напоминает беспечную воскресную прогулку на автомобилях. Это специальное мероприятие для сбора средств в пользу детского госпиталя Great Ormond, для которого были приглашены бывшие гонщики, чтобы принять участие в заезде с теми, кто гоняется сейчас. Хейкки Ковалайнен с «Кэйтерем», Рубенс Барикелло с «Феррари» и Марк – Марк с «Ред Буллом», с ним. Словно в прежние времена, когда они вместе готовились в боксах, и это чувство не покидает, даже когда они оказываются бок о бок на трассе. У него возникает мысль найти Марка, когда всё закончится, но когда зажигаются зелёные огни, гоночные инстинкты берут своё.

У Себастьяна возникают проблемы с коробкой передач на последних десяти кругах, и он вынужден сойти, но его это не слишком расстраивает. Их «Ред Буллы» доминировали всю гонку, и он следит за трансляцией на мониторах в надежде, что Марк выиграет. Марк выигрывает, преследуемый Фернандо, и они поднимаются на подиум вместе с Льюисом. Там их ждёт привычное шампанское, чтобы поливать друг друга, но в этот раз обходится без кубков – вместо этого Марку вручают огромный чек, который он тут же передаёт на благотворительность. Себастьяну нравится смотреть на эту улыбку на лице Марка. Было бы слишком банальным сравнивать с её с лучами солнца, но он освещает ею всё вокруг, и в глубине души Себастьян задаётся вопросом, почему всё это время они создавали так много трудностей друг для друга.

Сотрудники покидают здание боксов сразу после гонки и выстраиваются в очередь на ланч, щедро организованный Берни Экклстоуном возле трассы. Себастьян ищет в толпе Марка, и когда не находит его, уходит прочь, найдя себе оправдание. Он находит Марка, одиноко сидящего в своём гараже: опираясь на руки и вытянув свои длинные ноги, тот смотрит на свой болид.

«Привет».

Марк поворачивает голову, чтобы посмотреть через плечо, и кивает ему в знак приветствия. Себастьян секунду колеблется, не отводя взгляд от Марка, и решается присесть рядом с ним. Прошло семь месяцев с тех пор, как Марк ушёл, и пусть семь месяцев не кажутся бесконечностью на словах, это достаточно долгий срок для того, чтобы не знать, как подобрать слова.
Он хотел бы задать ему сотню разных вопросов и так о многом рассказать, но всегда лучше начинать с простого: он произносит слова поздравления.

Марк улыбается: «Спасибо, приятель, я ценю это». И затем добавляет: «Не думаю, что я бы выиграл, останься ты на трассе».

«Нет, ты смог бы», – Себ машинально подбадривает его и внезапно ловит себя на том, как неправдоподобно это звучало даже для его собственных ушей.

Но даже если Марку эта фраза показалась такой же, то он не показывает этого. «Да, возможно. Я слышал, ты теряешь темп», – замечает он, глядя на то, как Себ вскидывает брови.

Себастьян качает головой. «Я не теряю темп», – отрицает он, подбирая нужное слово, – «я просто теряюсь».
«Не так-то многого осталось достичь, когда впереди тебя в истории лишь Шумахер да Фанхио». Себастьян бросает резкий взгляд на Марка, ожидая едкого или саркастичного комментария, но Марк слушает его спокойно, пристально смотря на него, без тени понятной эмоции во взгляде. «И друзей у меня нет, так что всё это становится бессмысленным». Этого он никогда никому не говорил, но он чувствовал, что может доверять Марку.

«Это просто этап взросления, Себастьян». Марк едва заметно качает головой, но крохотный призвук в его голосе выдаёт отголосок заботы, а Себастьян чувствует себя тем самым ребенком, которым так привык звать его Марк. Это напоминает ему о тех временах, когда Марк поддерживал его, и он оказывается застигнут врасплох невыразимым ощущением того, как сильно он скучал.

Вопреки всему, Себ наклоняется и касается его губ своими, а затем Марк внезапно отвечает на его поцелуй, и это распаляет его, как никогда прежде. Цепляясь за плечи Марка, целуя его всё сильнее, он хочет надеяться, что Марк понимает, как он жаждет, жаждет вернуть его обратно.

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		12	(100%)
Всего:		12

@темы: драббл, 1 этап, перевод

---

1 этап. команда Ред Булл.

[Red Bull Racing FOMFC]

Название: Ловить
Автор: Red Bull Racing FOMFC
Бета: Red Bull Racing FOMFC
Размер: драббл, 473 слова
Таймлайн: сезон 2014 - 2015
Персонажи: Марк Уэббер, Себастьян Феттель, упоминаются Дэвид Култхард, Фернандо Алонсо, Эмили Феттель, Ханна Пратер
Пейринг: Марк Уэббер/ Себастьян Феттель
Категория: слеш
Жанр: драма, сонгфик
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Себастьян похож на мальчика: ему самому кажется именно так.
Примечание: написано специально на Летний Фест по Формуле-1

I feel something so right
At doing the wrong thing
I feel something so wrong
At doing the right thing
I could lie, could lie, could lie
Everything that kills me makes me feel alive

Себастьян похож на мальчика, который ловит бабочек сачком: ему самому кажется именно так. Он пытается ухватить свой призрачный шанс хоть на какие-то стоящие очки, но они, словно эта самая бабочка, успевают выскользнуть из рук в последний момент. Он старается сосредоточиться, пытается биться, но биться получается исключительно головой об стену. В какой-то момент он начинает понимать Марка.
Только вот Марка больше рядом нет.

Конечно, он появляется ровно три раза, как в сказке для маленького мальчика, но Себастьян уже и вовсе этому не рад. Особенно вспоминая мятый пиджак на этом мужчине, когда тот поднимался на подиум в Австрии.

Себастьян похож на маленького ребенка: ему самому кажется именно так. Когда-то в детстве он часто играл с братом в прятки, потом – когда у него было время. Сейчас же он играет с тенью человека, чтобы при встрече уметь ускользать от него с изящной легкостью.
Только в итоге он проигрывает с грохотом рушащихся городов. Себастьян неожиданно встречает Марка в паддоке, врезаясь в него, почти теряя равновесие. Тот ловит его за плечо, и он не падает – вместо этого падает заслонка у Себастьяна в душе.

Марк идет сюда и никого не боится. Как ты сможешь ужалить меня? Больше нечем.

Зато Марк ужалить может – у него в руках микрофон, а рядом Дэвид Култхард – всё это может не просто ужалить, а убить. Они смеются на весь паддок, так что их смех, кажется, будет звучать бесконечно в каждом репортаже. Эту игру они с Дэвидом придумали в Абу-Даби, когда каждая их шутка отражалась от поверхности воды в заливе.

Себастьяну хочется закрыть уши и сбежать домой, что он и делает сразу после гонки в воскресенье. К чёрту этот материк – слишком много кенгуру.
Прилетев домой, он бросает вещи где-то у двери и крепко прижимает Эмили к груди. Эта малышка успокаивает его, смотрит и говорит глазами: «Папа, у тебя есть мы, зачем тебе какой Марк?». Ханна снова и снова умиляется этой картине и тихо прячет улыбку, а Себастьян надеется, что дочь не рассказывает ей ничего лишнего. Он целует на прощание дочку перед каждым отъездом, пытаясь этим действием собраться с силами и взять себя в руки.

Себастьян похож на того, кто ловит звезды: их так много, они падают, но в руках у тебя так ничего и не оказывается. В Барселоне, перед гонкой, глядя на ночное небо, он чувствует себя именно так. Что-то здесь неправильно и неверно, и он пытается вычислить, что именно, но у него не выходит. Ошибка находится сама. Вот она, идёт рядом с Фернандо Алонсо, а затем сворачивает в их боксы. Старые общие боксы «Ред Булла».
Вопрос о том, сможет ли он заново поймать упавшую звезду, всё ещё остаётся открытым. Да и чувствовать себя мальчишкой ему не привыкать. Один человек давно уже не называет его иначе.
Себастьян больше не прячется. Он просто стоит и смотрит из своих «новых» боксов на Марка, потягивая воду из бутылки, и улыбается своим мыслям.

Вопрос: Понравилось?

1. Да!		14	(100%)
Всего:		14

@темы: драббл, 1 этап, авторский текст