Для Snapegirl.

[f1-mini-ff-championship]

Название: Самая естественная вещь на свете.
Персонажи: Макс Ферстаппен, Фернандо Алонсо
Категория: джен
Жанр: драма, хёрт/комфорт.
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Максу Ферстаппену отчаянно хотелось быть лучшим. Мешало только осознание того, что до лучшего было, как до Луны…
Примечания автора: В заявке был указан херт/комфорт, но написалось так, что не особо понятно, кто кого в итоге комфортит)) Миллион извинений, если вышло не так, как хотелось… но я честно старалась)
Поздравляю с наступающим Новым годом! Пусть Большой цирк продолжает радовать интересными и яркими событиями!
Заявка: хочу что-то серьезное о Ферстаппене, о том, как ему нелегко находиться под постоянным давлением со стороны всех, как он переживает, как с этим справляется. Только не сопливого Ферстаппена, а сильного и умеющего противостоять этому давлению.
А чем черт не шутит - Алонсо/Ферстаппен, Hurt/comfort, Макс успокаивает Алонсо.

2188 слов

Бархатное черное небо словно взорвалось оранжевым дождем фейерверков. Огненная феерия длилась уже почти полчаса, отмечая завершение самого длинного чемпионата в истории королевских гонок. Паддок бурлил в атмосфере праздника и безбашенного веселья, в боксах «Мерседес» словно взбесились, а запрет на спиртное в пылу радости был давно и прочно забыт. Проходя мимо, Макс успел заметить Росберга, который отплясывал какую-то немыслимую джигу в обнимку со своими механиками. Вивиан, одетая в его же комбинезон, смотрела на все это безобразие сияющими глазами, Вольф и Лауда, кажется, впервые вздохнули с облегчением, а вот Льюисом в боксах даже не пахло. Скорее всего, личный самолет уже мчал трехкратного чемпиона подальше от несостоявшегося четвертого титула.
Макс закрыл глаза и на минуту представил себя на месте Росберга. Вот он пересекает линию финиша, слышит в наушниках ликующий голос гоночного инженера, размахивает национальным флагом на круге почета… надо не забыть засунуть флаг в рукав перед гонкой… чемпионские «пончики» перед главной трибуной, верхняя ступень подиума и вечеринка, на которой его – его! – чествуют как чемпиона Формулы-1…
Макс досадливо тряхнул головой: до осуществления мечты еще пахать и пахать. Вообще говоря, титул он считал главным и единственным смыслом своей работы. К коллегам, так и не получившим вожделенный трофей, он относился со смешанным чувством пренебрежения и досады – зачем, спрашивается, вообще приходить в Формулу, если не в состоянии выиграть титул? Все вокруг благодарили Массу, в его адрес сказали уйму добрых слов, но Максу за всем этим упорно слышалась жалость. Что ни говори, а характер у ветерана был совсем не чемпионский – сначала прогибался под Шумахера, потом под Алонсо, и под конец – позор! – под напарника-финна. То есть делал именно то, что в самом начале карьеры строго-настрого запретил себе Макс.
Ехидный голос разума тоном Ники Лауды влез в самое неподходящее время: хорошо строить линию поведения на красной ковровой дорожке. Окружающие могли считать Ферстаппена выскочкой, папенькиным сынком и круглым идиотом, но ни тем, ни другим, ни третьим он не был, иначе вылетел бы из молодежной программы Ред Булл, так и не успев распробовать вкус королевских автогонок. Что ни говори, он прекрасно понимал, что ему до неприличия, просто фантастически повезло в самом начале его карьеры. Самый молодой дебютант (получить суперлицензию раньше водительских прав – это мощно!), самый молодой победитель, самый безбашенный гонщик на трассе, самый… самый… самый. Ему повезло с отцом, повезло со спонсорами, повезло с командой, повезло, что Квят облажался в этом сезоне, повезло, что в Испании двое фаворитов столкнулись, а команда откровенно напортачила со стратегией для Даниэля. Он рвался вперед, и от осознания собственной успешности, молодости и, главное, перспектив, крышу сносило почище, чем от подиумного шампанского.
Сам для себя он давно поделил гонщиков на три категории. Были новички вроде него – поднявшиеся на волне удачи и адреналина, которые наступали на головы и лезли напролом к вожделенному титулу. Были те, кто уже одолел эту ступень, причем не единожды, и мог себе позволить почивать на лаврах. И были те, кто начинали как «подающие надежды», а затем плавно трансформировались в неудачников.
И был тот, кто подходил под все три определения… и не подходил ни под одно.
Когда Алонсо выиграл свой первый титул, Максу было всего восемь. Гонщика втрое старше он воспринимал как существо с другой планеты – планеты, где все удается, где мир полон счастья и конфетти. Неосознанно – а может, осознанно, кто его знает – он старательно копировал манеру поведения «раннего Алонсо». Получалось плохо, по крайней мере, с Алонсо его пока не сравнивали. Сравнивали с Шумахером, с Сенной (Макс мысленно содрогнулся), но с Алонсо – никогда. Неуд за актерское мастерство.
Выиграв два титула, Алонсо сменил несколько команд, вернулся в Макларен и оказался в глубокой… заднице, чтоб не сказать хуже. Макс искренне недоумевал, зачем он продолжает гоняться – казалось, возраст и бесконечные проигрыши поставили крест на его надеждах взять третий титул. И зачем продолжать, ловя на себе сочувственные взгляды, или, еще хуже, фальшивое восхищение? «Ах, он совершил настоящее чудо – приехал на шестое место!» Для Мэйнор – это достижение. Для двукратного чемпиона мира – позор. Третьего не дано. Но самое удивительное заключалось в том, что Алонсо, казалось, совершенно не замечает этой задницы в собственной жизни.
Макс вздрогнул, осознав, что предмет его рассуждений шагает в нескольких шагах впереди него. Мысли материальны… Вспомнилось, что Алонсо живет всего в полутора часах езды от паддока и сейчас он наверняка отправляется домой – смыть с себя пот душной арабской ночи и напряжение длинного сезона. Почти наверняка напряжение он будет снимать не в одиночестве… а может, и в одиночестве. Алонсо настолько отличался от самого Макса по стилю жизни и образу мышления, что предугадывать его поступки было слишком сложно.
Фернандо Алонсо. Звезда не просто другой величины – другой галактики. После борьбы за титул и фантастического перехода в Макларен он стал спокойнее, словно и в самом деле нашел какую-то самурайскую мудрость. Он всегда говорил то, что думает – и умудрился никого не оскорбить. Он был жестким на трассе – но ни одного конфликта за последнее время Макс так и не смог припомнить. Он проигрывал – и шутил по тим-радио с гоночным инженером. Он излагал прописные истины с видом спокойной непоколебимой уверенности, но банально они не звучали. Он сражался за места в середине пелетона – и его пилотаж называли блестящим. Он не выставлял напоказ свою личную жизнь, но с ним рядом постоянно были шикарные женщины. Что бы он ни делал, у него все получалось практически идеально. Несмотря ни на что, его редко критиковали, им откровенно восхищались. Если же что-то не получалось, он совершенно не выглядел огорченным. Другие гонщики играли на публику, порой скрывая, порой показывая свои истинные чувства, грубили, ругались с руководством, но, что бы ни делал Фернандо Алонсо, все получалось красиво, профессионально и слегка небрежно. Со вкусом и в меру.
С самого начала Макс не хотел признавать очевидное: он очень хотел стать таким, как Алонсо. И ему активно не нравилось это желание.
Глядя на спину Алонсо, пересекающего парковку в десятке шагов от него, Макс попытался представить, что будет, если тот сейчас обернется. Или если он сам окликнет своего звездного коллегу… «Хей, как настроение? Рад, что сезон закончился?» Наедине с собой Макс мог придумывать десятки подходящих фраз, чтобы начать разговор. Когда появлялся случай – не мог подобрать ни одной подходящей. Алонсо редко его замечал, еще реже с ним разговаривал (простое приветствие на разговор не тянуло), и никак не комментировал его подвиги на трассе. Порой Максу хотелось сотворить что-нибудь, чтобы привлечь, наконец, внимание Алонсо и выяснить, что же он о нем думает. Да хоть вынести его с трассы, в конце концов! Однако каждый раз что-то останавливало.
Вначале он просто боялся. Алонсо – не тот, с кем стоит враждовать, это становилось понятно каждому, кто хоть раз навлек на себя его недовольство. Это выражалось не в угрозах и оскорблениях – с самого начала Макс просто знал, что этого человека задевать не следует. И все. Потом до него дошло, что даже вынос болида под номером четырнадцать ничего не решит. Алонсо просто отмахнется от него, как от досадной помехи и пойдет дальше. После жуткой аварии в Австралии (Макс до сих пор с ужасом вспоминал покореженный кусок металла, в который превратился его болид), Алонсо даже не высказался по поводу Гутьерреса. Сам Макс на его месте точно дал бы последнему в морду, или хотя бы съязвил в интервью, но… ничего не было. Ни слова. Словно взрослый решил не обращать внимания на ошибку ребенка. Это было как-то… унизительно.
Алонсо щелкнул брелоком сигнализации. На последнюю гонку сезона он, наплевав на контракт, приехал на собственной «феррари». Впрочем, черт знает, что там у него в контракте… ну, или Бриаторе. Неважно, главное, что заставить Алонсо поступать вопреки его желанию не мог никто и никогда. Это Макс тоже отлично понимал.
Ему понадобилась примерно пара секунд, чтобы осознать, что его «инфинити» припаркована как раз рядом с машиной Алонсо. Макс подошел, молясь про себя, чтобы тот поскорее уехал, но Алонсо, как на грех, продолжал сидеть в машине и уезжать не спешил. Макс как-то отстраненно подумал, что приветствия не избежать, тут же разозлился сам на себя – чего бояться, в самом деле? – начал придумывать, как поздороваться… и тут случилось страшное.
Машина отказывалась разблокировать двери и пустить за руль своего хоть и временного, но законного хозяина.
Макс проклял все на свете. Разумеется, идиотская ситуация произошла не раньше и не позже – как раз сегодня и именно в присутствии Алонсо, перед которым Макс отчаянно не хотел выглядеть дураком. Хотелось бы подойти, небрежно сесть за руль, обменяться парой слов со старшим коллегой и элегантно вырулить с парковки. Вместо этого он, как школьник, стоял с бесполезным брелоком в руках, с горящими от смущения ушами и желанием провалиться сквозь землю.
Черт. Черт. ЧЕРТ.
Ему показалось, что прошла вечность, хотя на самом деле уже через пару минут тонированное стекло машины рядом опустилось, и оттуда показалась чуть взлохмаченная голова Алонсо.
- У тебя все в порядке? – поинтересовался он.
ЧЕРТ.
- Я… не… с сигнализацией что-то... – Макс отчаянно пытался сделать вид, что у него действительно все в порядке, но ощущал себя малышом, у которого сломалась игрушка.
Алонсо вышел из машины (Макс поблагодарил всех известных ему богов за то, что с ним не было его очередной модели) и встал рядом. Покрутил в руках пластиковую безделушку и вздохнул:
- Повезло тебе… Ничего с этой игрушкой не сделаешь, только выкинуть…
Чудесно.
- Эээ…
- Давай подвезу.
- Меня? – ничего глупее в данный момент придумать было нельзя. Впрочем, Алонсо и не ждал от него глубоких мыслей, он легко скользнул на водительское место своей машины и теперь выжидающе смотрел на Макса. Макс занял место рядом с ним, и, называя адрес своего отеля («Да, знаю…» - небрежно обронил Алонсо), отчаянно надеялся, что больше говорить ему не придется.
Иллюминация ночного города заслуживала детального описания, но Максу было не до пейзажа. Всю дорогу он украдкой косился на Алонсо, пытаясь разгадать его секрет, раз уж повезло оказаться так близко от него. Получалось плохо: объект наблюдения слегка щурился, равнодушно смотрел на полотно дороги перед собой, и, казалось, не замечал попутчика. Тем сильнее удивил Макса неожиданный вопрос:
- С тобой все в порядке?
Видимо, инстинкт самосохранения вместе с остатками интеллекта изменили Максу напрочь. По крайней мере, свой ответ он потом объяснял себе именно так.
- В полном. А с тобой?
Алонсо равнодушно пожал плечами:
- Да как обычно.
- Радуешься, что сезон закончился? – Макс старался вести непринужденный разговор, но интонация выдавала его с головой. Оставалось надеяться, что куда более эмоциональный испанец не заметит перепадов в тоне его голоса.
Алонсо на мгновение повернулся к нему:
- Радуюсь? Почему это?
- Ну… потому что… - Макс отчаянно искал пути отступления, но Алонсо неожиданно и резко перекрыл их все.
- Потому что мне достался на редкость хреновый болид и я рад возможности не позориться дальше, ты это хотел сказать?
Ой. Макс очень хотел увидеть проявления темперамента Алонсо. Но это… В голосе и повороте головы испанца было нечто, заставившее Макса вжаться в кресло и остро пожалеть о своих словах. Низкие нотки угрозы переплетались с тяжелым гневом, казалось, еще секунда, и Алонсо набросится на него или отправит машину прямиком в отбойник. Руки на мгновение крепко стиснули руль, но профессиональные инстинкты победили. Алонсо заставил себя расслабиться и продолжил вести машину. Но никакая сила уже не могла остановить Макса. За холодным гневом он явственно различил нотки обиды – на себя, на судьбу, на команду – и молчать не мог. Поэтому он начал говорить, стараясь сказать как можно больше до того, как его вытряхнут из машины прямо посреди пустыни:
- Ты… Не обращай внимания. Все равно тебя считают самым крутым гонщиком, где бы ты ни ездил. Ты творишь на Макларене такие чудеса, что тебе аплодируют стоя. И ты правильно сделал, что ушел из Феррари, вечно они будут где-нибудь в середине пелетона, а Маки хоть что-то делают… А вдруг в следующем году будешь бороться за титул? Только не переживай из-за этого… как его там… Он все равно ерунду нес, ему самому на пенсию пора…
Макс не знал, что заставило его выпалить на одном дыхании эту длинную тираду. Как только он замолчал, до него тут же дошла вся нелепость его положения. Он сидел в машине Фернандо Алонсо и только что умудрился смертельно его оскорбить. Его шансы на выживание резко стремились к нулю, но…
Тонкая вертикальная морщинка между бровей Алонсо слегка разгладилась. Руки, вцепившиеся в руль, чуть расслабились и легкая усмешка, почти незаметная под усами, тронула губы Алонсо:
- Значит, считаешь, что я не безнадежен?
Макс покачал головой, явно исчерпав свое небогатое красноречие. Впрочем, Алонсо и не ждал слов. Он заговорил сам – размеренно и ровно:
- Может быть, они все правы. Может быть, мне действительно пора выйти на пенсию и тренировать детишек на картинге. Может быть, пора уступить дорогу таким, как ты, Кевин и Стоффель. Но, - в этот момент он озорно улыбнулся и подмигнул, - кто сказал, что я так и сделаю?
- Не уйдешь? – Макс несмело улыбнулся, не уверенный, что уже можно.
Алонсо прищурился:
- Размечтался! И не надейся, что получишь свой первый титул без боя!
Атмосфера в машине резко потеплела на несколько градусов, несмотря на работавший кондиционер и Макс внезапно обнаружил, что улыбаться в обществе Алонсо не так уж и сложно.
- С чего ты взял?..
Алонсо снова усмехнулся – на сей раз, добродушно:
- У тебя талант, парень. И наглость. И спонсоры. Остальное приложится.
Макс, задумчиво:
- Пожалуй, мне не хватает такого же менеджера…
- А чем плох твой отец?..
- Так это отец…
- Мой отец тоже был моим менеджером. На первых порах.
- А ты ему проценты отчислял?
- Иди ты…
…Километры послушно укладывались под шины спортивного автомобиля. Огни города маняще сияли вдали. Макс Ферстаппен разговаривал с Фернандо Алонсо о гонках, карьере, футболе и наступающих праздниках, и это была самая естественная вещь на свете.